Аудиокниги по запросу «Борис Зайцев»

Пьеса о Петре Петровиче Шмидте, одном из руководителей Севастопольского восстания моряков Черноморского флота, солдат гарнизона Севастополя, рабочих порта и Морского завода. Восстание было подавлено войсками, руководители расстреляны.

«Невеста для Зверя» – роман Марии Зайцевой, жанр современный любовный роман. – Нет! Это все глупость, неправда… Я отступаю к стене, не сводя взгляда со своего захватчика. Ежусь от пронизывающего жадного взгляда, но все же стараюсь сохранять силу духа. Не дрожать. – Правда. Ты теперь – моя. Он рычит и двигается ко мне. Быстро! Очень быстро! Я не успеваю убежать… Я поехала на свою родину в гости к бабушке и подумать не могла, что меня пригласили для того, чтоб выдать замуж. Насильно. За самого...

- С кем ты здесь жила, сладкая? Зверь смотрит, как и всегда. Плотоядно, темно и страшно. До мурашек по коже. - Это не твое дело. С другим человеком. Сказала, а в горле – ком. От обиды и страха. Оскорбись, Зверь, назови тварью! И уходи! Не мучай меня больше! - С другим? – голос его становится совсем низким, жутким. И лицо словно чернеет. – И ребенок тоже от него? - Да! – тут, главное, взгляд не отводить. И я не отвожу. Уходи, Зверь! Он подается ко мне всем телом, молча, страшно, словно ударить...

«Я просто играю…» – рассказ Марии Зайцевой, третья книга цикла «Зверь». ❀❀❀❀❀ – Лаура… – поворачиваюсь обратно, со всем вниманием и почтением смотрю на босса, – эту юбку… Больше не надевай в офис. – Тебе не понравилось? – невинно уточняю, проводя ладонью по поясу… Как раз в районе пуговки, той самой, на которой эта юбка и держится. – Понравилось, – тяжело роняет он, – и, уверен, что не мне одному… Потому не носи. А белье – носи. Поняла? Еще раз так сделаешь, накажу. – Хорошо, Адиль, – смиренно...

Наконец-то свернули с шоссе, город остался за рекой, колеса тележки сразу въехали в землю, -- теплую, чуть пыльную. Вот он и ветер -- в лицо пышет, под ним так чудесно лететь вперед, все вперед, к милому Розову. "Ходу, ходу, Скромная! Наддай!" Кучеренок Петька и сам не дурак: струной натянул вожжи, сидит, как влитой. Скромную выпустил полным ходом, -- еще немного, и собьется на скок -- но это уже позор: хороший кучер не допустит. Куда уж наддавать! И так летим, клубим пыль за собой, целует нас...

На дальней заре своей жизни, семнадцати лет, стояла Груша в поле, ранней весной. Пели жаворонки, было тихо и серо -- апрель, под пряслом бледно зеленела крапива. Груша слабо вздохнула и пошла тропинкой от деревни к большаку. И когда она до него дошла, издали, от лесочка лёдовского зазвенели колокольчики. Сквозь светлую мглу утреннюю трудно было сразу разобрать, кто едет, но, видимо, тарантас, тройка; вероятно, из усадьбы господской кто.