Аудиокниги Василий Завадский

Год в год на Полесье, в жаркую июньскую ночь, словно мифическая Па́парать-кве́тка, расцветает Горевика – невиданная трава-ягода. На первую ночь – цветёт, на вторую – плодоносит, отравляя своим ядом всё живое и погружая окрестные сёла в кровавую вакханалию. Звереют люди, бесится скот, а Горевика пожинает кровавый урожай, пряча в своих лепестках смерть.

В Полесском селе, где под стрехами изб ещё гуляет эхо Второй мировой, люди пытаются заново собрать то немногое, что осталось от их судеб. Строят быт, ведут нехитрое хозяйство и, радуясь каждому восходу солнца в мирном, лишённом чёрных армад небе, воспитывают детей. Но есть нечто, что неподвластно ни Богу, ни чёрту, ни человеку. Нечто, чему не ведома мораль и не страшна ни одна война: неумолимая дремучая ярость, что испокон веков живёт подле человека. И из-за людской беспечности и невежества это...

В канун Нового года Эдик Кошкин – не самый примерный, но любящий отец маленькой Машеньки – из кожи вон лезет, дабы устроить дочери достойный праздник. уверенным в том, что покупают ёлки только люди небольшого ума, а его ждёт «природная кладовая», Эдик под покровом ночи отправляется в лес, пообещав Машеньке попутно заскочить на почту Деда Мороза, чтобы передать волшебному деду её письмо. там, в лесу, что раскинулся на многие и многие километры, важно помнить: ты здесь гость. А гостю полагает...

В канун Нового года Эдик Кошкин – не самый примерный, но любящий отец маленькой Машеньки – из кожи вон лезет, дабы устроить дочери достойный праздник. Будучи уверенным в том, что покупают ёлки только люди небольшого ума, а его ждёт «природная кладовая», Эдик под покровом ночи отправляется в лес, пообещав Машеньке попутно заскочить на почту Деда Мороза, чтобы передать волшебному деду её письмо. Но там, в лесу, что раскинулся на многие и многие километры, важно помнить: ты здесь гость. А гостю...

Нет ничего более гнетущего, чем деревенские похороны. Они разительно отличаются от погребальных ритуалов больших городов. Вкус смерти там ощущается буквально на языке...

Бедность – это бремя. Ноша, которую влачит Славик Фролов, живя будто бы с заряженным пистолетом у виска. С трепетом ожидая, когда потаскуха-жизнь нажмёт на спусковой крючок. Быт и тлен сплелись в клубок, который Славик не в силах распутать: неподъёмные счета за коммуналку, квартира, с которой он не может съехать. А ещё жизнь, которую он устал проживать. И когда нищета разинет смердящую пасть, Славику потребуется немало усилий, чтобы остаться человеком.

Бедность – это бремя. Ноша, которую влачит Славик Фролов, живя будто бы с заряженным пистолетом у виска. С трепетом ожидая, когда потаскуха-жизнь нажмёт на спусковой крючок. Быт и тлен сплелись в клубок, который Славик не в силах распутать: неподъёмные счета за коммуналку, квартира, с которой он не может съехать. А ещё жизнь, которую он устал проживать. И когда нищета разинет смердящую пасть, Славику потребуется немало усилий, чтобы остаться человеком.

"Говорят, что каждый дом – это кладезь историй и, поверьте, эти вы слышать не захотите. Не стоит ворошить прошлое подобных мест и тогда, возможно, вам не начнёт приходить почта с того света, принося с собой безумие и смерть. Если старые дома видят сны, то этому снятся кошмары....."

Там, где не развеивается туман, среди чащоб да болот, издревле стоит замшелый пень. На пне том дремлет дева, что вечность бдит: вполока следит за зверем да птицей, вполуха вслушивается в живую тишину – как бы топь не расплакалась. В чаще той, в переплетениях корней да лоз, свила гнездо людская злоба. В болотах поселилось горе, а в предрассветных туманах витает тлен. А старый лес всё злобу копит да жаждет забрать своё. От седых времён и поныне чаща хранит свои тайны, а могучие ели ещё помнят...

Главный герой и его друзья решили отправиться в ежегодную поездку на природу, чтобы отвлечься от прошлых неприятностей. Их отдых отличается от обычного - они планируют заняться активными видами отдыха, такими как походы и кемпинг. Но что произойдет, если им не удастся следовать плану? Как они справятся, если потеряют дорогу или столкнутся с проблемами? Возможно, им придется столкнуться с паникой, страхом и принимать спонтанные решения, которые могут привести к опасным последствиям. Ведь в походе...

- Горевика зацвела, не иначе! - посетовала баба Зина, похлопав Ночку по костлявому козьему заду. Животное жалобно заблеяло, виновато взглянуло на хозяйку, вперило в нее равнодушные желтые глаза...

"Как праздник может закончиться бойней, а детские воспоминания обернуться навязчивыми кошмарами? Кто стучится в дверь вашего загородного дома в Новогоднюю ночь? Ряженые? Или это незваные гости и они Вас убьют...."

В попытке абстрагироваться от пережитой драмы, главный герой с товарищами отправляются в ежегодную, уже ставшую доброй традицией, вылазку на лоно матушки-Земли. Их понятие «отдыха на природе» разительно отличается от общепринятого: не будет там ни шашлыка, ни рокочущего баса из багажника чьего-нибудь BMW, ни девиц в бикини, румянящихся на солнышке близ водоёма. Нет, будут лишь топографические карты, топоры, компас, палатки и чаща, в которой, возможно, не ступала нога егеря. Но что будет, если...

В попытке абстрагироваться от пережитой драмы, главный герой с товарищами отправляются в ежегодную, уже ставшую доброй традицией, вылазку на лоно матушки-Земли. Их понятие «отдыха на природе» разительно отличается от общепринятого: не будет там ни шашлыка, ни рокочущего баса из багажника чьего-нибудь BMW, ни девиц в бикини, румянящихся на солнышке близ водоёма. Нет, будут лишь топографические карты, топоры, компас, палатки и чаща, в которой, возможно, не ступала нога егеря. Но что будет, если...

Там, где не развеивается туман, на ржавых болотах, среди непролазной чащобы, издревле стоит замшелый пень. На пне том дремлет дева, что вечность бдит: вполока следит за зверем да птицей, вполуха вслушивается в живую тишину – как бы топь не расплакалась. В чаще той, в переплетениях корней да лоз, свила гнездо людская злоба. В болотах поселилось горе, а в предрассветных туманах витает тлен. А старый лес всё злобу копит да жаждет забрать своё. От седых времён и поныне чаща хранит свои тайны, а...

Где-то среди бетонных многоэтажных саркофагов, помнящих красные флаги и первомайские парады, затерялся ничем не примечательный дом, утопающий в тенях тополей. В этом доме живёт мальчик. Возможно, вы даже его знаете. Быть может, вы сталкивались с ним на лестничной клетке, а может, видели его гоняющим палкой бездомных кошек. А может быть, Вы и есть тот самый мальчик, который никогда не плакал? Эта история о детской жестокости и о том, к чему приводит безразличие. Благородно даю подсказку: ни к...

Там, где не развеивается туман, на ржавых болотах, среди непролазной чащобы, издревле стоит замшелый пень. На пне том дремлет дева, что вечность бдит: вполока следит за зверем да птицей, вполуха вслушивается в живую тишину – как бы топь не расплакалась. В чаще той, в переплетениях корней да лоз, свила гнездо людская злоба. В болотах поселилось горе, а в предрассветных туманах витает тлен. А старый лес всё злобу копит да жаждет забрать своё. От седых времён и поныне чаща хранит свои тайны, а...

Где-то среди бетонных многоэтажных саркофагов, помнящих красные флаги и первомайские парады, затерялся ничем не примечательный дом, утопающий в тенях тополей. В этом доме живёт мальчик. Возможно, вы даже его знаете. Быть может, вы сталкивались с ним на лестничной клетке, а может, видели его гоняющим палкой бездомных кошек. А может быть, Вы и есть тот самый мальчик, который никогда не плакал? Эта история о детской жестокости и о том, к чему приводит безразличие. Благородно даю подсказку: ни к...