Цитаты из книги «Пространство: 1. Пробуждение Левиафана» Дэниел Абрахам (Джеймс Кори), Тай Френк (Джеймс Кори)
25 Добавить
Дэниел Абрахам, Тай Френк (соавторы) «Пробуждение Левиафана». Роман, 2011 год. Читает Кирилл Головин. Человечество успешно колонизировало Солнечную систему. Марс, Луна и Пояс Астероидов уже заселены, но звезды по-прежнему таят немало опасностей. Водовоз "Кентербери", транспортирующий лед из колец Сатурна к станциям Пояса Астероидов, во время очередного рейса засекает сигнал бедствия от корабля "Скопули". Прибыв на место, экипаж "Кентербери" не обнаруживает на его борту ни одной живой...
«Чем хороша потеря иллюзий, — думал он, — так это тем, что можно больше не притворяться».
Когда техническое превосходство за врагом, атакуйте его самым примитивным оружием, какое найдете.
Болезненное ощущение во внутренностях — то ли отчаяние, то ли отслаивающаяся слизистая кишечника.
Невозможно судить, насколько опасной окажется правда, пока ее не узнаешь, - и одно это было достаточной причиной продолжать поиски.
Убить человеческое существо трудно. Не все на это способны.
Через час, разогрев кровь выпивкой, он сварил миску настоящего риса с фальшивыми бобами — дрожжи и грибы сойдут почти за что угодно, лишь бы хватило виски.
Жесткий взгляд капитана Шаддид смягчился, словно она снова надела маску. Она улыбнулась.
— С партнером у вас все хорошо?
— Хэвлок в порядке, — сказал Миллер. — Когда он рядом, люди по контрасту думают обо мне лучше. Это приятно.
Ее улыбка стала самую малость искреннее. Ничто не сближает начальника с подчиненным больше, чем капелька единодушия в расовых вопросах.
«А что с нами? — спросил он, заглядывая в ее темные, невозможные глаза. — Я тебя люблю — или просто так хочу любви, что не вижу разницы?»
Не думаю, что в войнах бывает смысл. Это безумие заложено в нашей природе. Иногда оно дает обострения, иногда затухает.
Там, где экология держится на дрожжах и ферментах, пивоварение процветает.
Жизнь - это риск
Если человек не готов, все проповеди бесполезны. Так к чему старания?
Проблема не в том, что люди знают слишком много, а в том, что они знают недостаточно.
Он без тени сомнений видел, что хаос, который он всю жизнь пытался сдержать, сильнее, обширнее и могущественнее, чем он был или когда-нибудь станет. Никакие компромиссы не помогли бы. Тяга к смерти разворачивалась в нем, легко распускала темные лепестки. Она приносила облегчение, расслабление, как долгий медленный выдох для того, кто всю жизнь сдерживал дыхание.
Сколько смысла в одном слове! Поздно. Уже поздно.
Объяснять разгневанной женщине, как она хороша в гневе, — не самый разумный поступок.
Never knew if you had any luck left unless you pushed it.
“Do people talk about the war?” Miller asked.
“Often,” the missionary said.
“Anyone make sense of it?”
“No. I don’t believe war ever does. It’s a madness that’s in our nature. Sometimes it recurs; sometimes it subsides.”
“Sounds like a disease.”
“The herpes simplex of the species?” the missionary said with a laugh. “I suppose there are worse ways to think of it. I’m afraid that as long as we’re human, it will be with us.”
Звездам лучше без нас.
The beautiful thing about losing your illusions, he thought, was that you got to stop pretending.
Что не насмерть, то не в счет.
Оттого ему так хорошо давались командные игры: футбол, баскетбол, политика.
Что бы ни говорили об организованной преступности, она, по крайней мере, организованная.
“What kind of half-assed apocalypse are they running down there?” Amos said.
“Give ’em a break. It’s their first.”
Чем хороша потеря иллюзий, — думал он, — так это тем, что можно больше не притворяться