Для кого-то сложно представить, что сознание может перемещаться. А для меня теперь это ужас и реальность. Хотя, что можно называть реальностью в такой ситуации? Верравия, это новейшая компьютерная игра и теперь я живу в ней. Я персонаж игры и должен жить по ее правилам. Но у меня нет самого главного. Я не могу умереть. Я не зарегистрированный персонаж. У меня нет возможности делать то, что делают другие. Весь ужас только начинается и чем закончится игра для меня? Я пока не знаю.
«Если никогда богато не жил, а старался при каждом удобном случае свою копеечку сэкономить, то даже разбогатев, будешь несколько раз думать, прежде чем потратиться. Зачастую к экономии это не имеет никакого отношения, скорее, к жлобству».
«Я не без брезгливости схватил уклоняющуюся от пальцев субстанцию и сурово посмотрел на недомумие. Ну что, «дестрой, мазафака».
«Все-таки с женщинами надо разговаривать. Хоть изредка, хоть по чуть-чуть, пускай это не всегда интересно, но усилие над собой делать нужно обязательно».
«Сам по себе я человек мягкий, но когда вот так, с размаху, из тебя пытаются вить веревки и обвинять во всех смертных грехах - надо сразу пресекать. <...> Мудрые женщины в этом моменте очень похожи на детей, они подолгу скрупулезно выискивают твои слабые стороны, проверяют границы дозволенного. А уж если найдут ахиллесову пяту, то будут при каждом удобном случае давить на нее. И потом уже поздно будет включать мужика и пытаться что-то исправить».
...назвался груздем, лечись дальше.
- ...Но ты ещё танка нашего не видела. Тот ещё Карлсон.
- Варенье любит?
- Нет, в полном расцвете сил.
Я нажал на новую татуировку, и она засветилась в ответ. Вскоре по многочисленной ругани и возмущенным крикам стало ясно - к нам пробирается Горилла. Что называется, сначала появился авторитет, а потом уже его обладатель.
- Альгидрид твою валентность через медный купорос, вот это девка, - искренне восхитился Игорь моей спутницей, от чего в груди кольнула змея ревности. - Причем настоящая, не рисованная. Игорь...
- Света, - засмеялась и подала ему руку зазноба души моей.