"Поющие в терновнике" - захватывающий роман, уникальный во всех отношениях. Эта книга принесла мировую известность бывшему преподавателю нейропсихологии, австралийской писательнице Колин Маккалоу: многомиллионные тиражи, успешная экранизация, неувядающая популярность на протяжении трех десятилетий. В этой пронзительной истории беспримерной любви есть и предельное эмоциональное напряжение, и исключительная психологическая убедительность; и экзотические обстоятельства места, расширяющие горизонты...
— Всё на свете имеет право родиться, даже мысль.
— Ты знаешь, о чём я, правда?
— Наверно, знаю.
— Не всё, что рождается на свет, хорошо, Мэгги.
— Да. Но уж если оно родилось, значит, так было суждено.
В старости тоже есть смысл. Она даёт нам перед смертью передышку, чтобы мы успели сообразить, почему жили так, а не иначе.
Каким блаженством было бы хоть раз в жизни не скрывать того, что чувствуешь! Но привычная выучка и благоразумие въелись ему в плоть и кровь.
Приятно состязаться в остроумии с противником столь же тонкого ума, приятно превзойти его в проницательности — ведь на самом-то деле никогда нет уверенности, что она и вправду его превосходит.
И теперь ей хотелось по-настоящему узнать вкус любви, полной грудью вдохнуть ее аромат, погрузиться в нее до головокружения.
Привычный, почтительный страх въелся прочно, это понимаешь тогда, когда впервые пытаешься разорвать его многолетние путы.
В каждом из нас есть что-то такое — хоть кричи, хоть плачь, а с этим не совладать. Мы такие как есть и ничего тут не поделаешь. Как птица в старой кельтской легенде: бросается грудью на терновый шип, и с пронзенным сердцем исходит песней и умирает. Она не может иначе, такая ее судьба. Пусть мы и сами знаем, что оступаемся, знаем даже раньше, чем сделали первый шаг, но ведь это сознание все равно ничему не может помешать, ничего не может изменить. Каждый поет свою песенку и уверен, что никогда мир не слышал ничего прекраснее. Мы сами создаем для себя тернии и даже не задумываемся, чего это нам будет стоить. А потом только и остается терпеть и уверять себя, что мучаемся не напрасно.
- Никому и никогда не испытать чужую боль, каждому суждена своя, - сказал он.
И понемногу воспоминание о нем блекло, как всегда блекнут воспоминания, даже самые дорогие сердцу; словно помимо нашего сознания душа исцеляется и заживают раны, как бы ни была велика наша отчаянная решимость ничего не забыть.
... Но слова о любви бессмысленны.Я мог кричать тебе, что люблю ,тысячу раз в день, и все равно ты бы сомневалась. Вот я и не говорил о своей любви, я ею жил.
Что толку томиться по человеку, если он все равно твоим никогда не будет?
Ни один человек на свете, будь то мужчина или женщина, не видит себя в зеркале таким, каков он на самом деле.
Старость - самое жестокое мщение, которое на нас обрушивает мстительный бог. Почему он заодно не старит и наши души?
Самым лучшим женщинам приходится тяжелее всех.
Не расстраивайся, деточка. С тобой Господь Бог обошелся очень великодушно — не дал мозгов. Поверь, без них куда удобнее. Ты никогда не будешь соперницей сильного пола.
Непрерывный чисто физический труд - самая прочная преграда, какую способны воздвигнуть люди, чтобы не давать себе по-настоящему мыслить.
Тот, кому нечего терять, может всего добиться, того, кто не чувствителен к боли, ничто не ранит. Мы можем отдавать только то, что в нас есть, не больше. Вы кое что забыли про ваши драгоценные розы, Ральф: у них есть еще и острые, колючие шипы. Она училась уму-разуму. Что бы про тебя ни думали другие, это все равно, все равно, все равно. Он лопает все, что не может слопать его самого. (про собаку)
Все лучшее покупается лишь ценой великого страдания... По крайней мере так говорит легенда...
Я никогда тебя не забуду, до самой смерти не забуду. А жить я буду долго, очень долго, это будет мне наказанием.
— Не понимаю, откуда у тебя такая власть над моим несуществующим сердцем?
"Никому и никогда не испытать чужую боль, каждому суждена своя."
В каждом из нас есть что-то такое — хоть кричи, хоть плачь, а с этим не совладать. Мы такие как есть и ничего тут не поделаешь. Как птица в старой кельтской легенде: бросается грудью на терновый шип, и с пронзенным сердцем исходит песней и умирает. Она не может иначе, такая ее судьба. Пусть мы и сами знаем, что оступаемся, знаем даже раньше, чем сделали первый шаг, но ведь это сознание все равно ничему не может помешать, ничего не может изменить. Каждый поет свою песенку и уверен, что никогда мир не слышал ничего прекраснее. Мы сами создаем для себя тернии и даже не задумываемся, чего это нам будет стоить. А потом только и остается терпеть и уверять себя, что мучаемся не напрасно.
Как меняется человек, смотря по тому, кто его собеседник, как меняется даже манера говорить.
Мужчины... Они почему-то увекрены, что нуждаться в женщине - слабость. Я не про то, чтобы спать с женщиной, я о том, когда женщина по-настоящему нужна.
Только попробуй полюбить человека — и он тебя убивает. Только почувствуй, что без кого-то жить не можешь, — и он тебя убивает.