Мир на пороховой бочке, и несколько раз за век эта бочка взрывается Апокалипсисом. Из моря выходят чудовища, звезда Полынь опрокидывается в реки, превращая воду в кровь, ангел трубит в трубу над пепелищами. Лишь загадочные Врата сумеют спасти живых, чтобы люди могли после катастрофы отстроить жизнь заново — если, конечно, успеют войти в эти Врата. Мир привык, потому что привыкают ко всему. Лгут депутаты, мудрствуют спецслужбы, защищаются диссертации, рождаются дети. И конечно же, выдаются...
Многие гениальные идеи на первый взгляд кажутся ересью.
Апокалипсис – намордник, поводок, надетый на человечество. Кольцо, не дающее нам расти дальше, сковывающее то, что мы привыкли называть прогрессом. Оставшись в живых, мы радостно принимаемся воспроизводить себя – во всех отношениях…
Каждый из нас - разумный человек. Но когда мы собираемся вместе, мы не люди. Мы единое существо, тупое и совершенно бессовестное. Толпа.
– Самое страшное, Лида, не твари из моря, не метеоритный дождь… Самое страшное – толпа на подступах к Воротам. Будь осторожна, прошу тебя.
Выигрывает тот, кто выше ростом... И тот, кто очень хочет жить.
Хама, прущего по чужим головам, еще можно остановить или усовестить. Правильно воспитать в детском саду... не смейся, я говорю - в принципе... А вот меня... меня остановить невозможно. Если мне скажут, что спасение моего сына означает гибель нескольких человек, которые иначе не погибли бы... Я сделаю все, чтобы Андрюшка об этом не узнал. Да. Но я не откажусь... от затеи. Вот такая я стерва.
Вероятно, настоящая любовь и обязана быть слепой. Настоящая любовь должна видеть потенциал великого ученого там, где его нет и быть не может.
Надежда умирает последней, хотя лучше бы она сразу сдохла, эта надежда, чем так мучиться...
Пока мы помним о погибших цивилизациях, история продолжается.
Чем выше ты взлетел, тем больше с тебя ответственность и тем, соответственно, обширнее лужа, в которую тебя ткнут, как кутенка, повинной мордой.
Опять весна. Прямо у подъезда вылез из-под асфальта одуванчик. Искренне-желтый, бесшабашный и злой; именно такими бывают в апреле одуванчики, особенно если по дороге к солнцу им приходится поднимать асфальт.
Зачем одуванчики лезут сквозь асфальт? И сколько их остается под серым битумным панцирем,тех,что так и не смогли пробиться?
…А человечество – тот еще воспитанник. Ко всему приспособится. Живет потихоньку со страховым полисом в зубах, активно пользуется «условленным временем» и, говорят, даже немножко развивается…
Человек, находящийся при власти, не может обойтись без многочисленных недругов и врагов, гирляндой навешенных ему на шею.
Все врут, что косметология способна творить чудеса... На воспаленный затравленный взгляд не наложишь очищающую маску.
Музыка не есть ни материя, ни живое тело, ни психика, и вообще она не есть какая-либо вещь и совокупность вещей… Музыкальное бытие в той же мере ниоткуда не выводимо, как и вообще бытие разума...
...Музыка есть… такое же неподвижно-идеальное, законченно-оформленное, ясное и простое, как любая простейшая аксиома или теорема математики… И чтобы музыкально понять музыкальное произведение, мне не надо никакой физики, никакой физиологии, никакой психологии, никакой метафизики, а нужна только сама музыка и больше ничего…