Магистр Смерти чуть склонил голову и добавил:
— Знаешь, я ведь могу очень легко извлечь твоего костлявого котяру. Хочешь, покажу, как?
И мне стало страшно за котика, слова сорвались сами:
— Знаете, я ведь могу очень легко наградить вас проклятием острого поноса. Хотите, покажу как?
- А знаешь, сын, - протянула леди Тьер, - вот мне всегда было интересно, каким ты будешь, когда влюбишься... И должна признаться - шикарное вышло зрелище!
...как говорит владелец нашей таверны «Зуб дракона» - клиент твоя
папа, мама, бабушка и дух-хранитель семьи, а потому люби и
почитай клиента.
Теплые губы осторожно прикоснулись к моим...и меня тихо спросили:
- Сознание терять будем?
- Нет, - начиная улыбаться, ответила я.
- В обмороки падать?
- Тоже нет.
- Ага, - хитрая усмешка, - ну, такими темпами к свадьбе дойдем до настоящего страстного поцелуя... - И вдруг задумчиво: - А вот что делать с первой брачной ночью, ума не приложу... Страшно даже подумать, сколько лет мы до нее будем добираться...
... на практическом занятии со старшим следователем мастером Окено нервы дали сбой: Увидев труп тролля с перерезанной глоткой, я села прямо на снег и разревелась. К слову на это никто внимания не обратил, так как большинство в тот момент хвастались своим обедом, выставляя его напоказ.
Так вот, недавние события способствовали тому, что я узнала, где находится гордость - в моих достижениях.
– Сделай милость, сдохни быстро, – ответила Ри.
– Завянь, мы на работе.
– На работе ты бессмертный? – ехидно поинтересовалась сестра.
Увы, вместо того чтобы согласиться с моим решением, мне подло пригрозили:
– Зацелую.
Подскочив с места, я выпалила:
– Знаете, лорд-директор…
– Первое предупреждение, – меланхолично сообщил он.
– Дэя, ты клялась, что на праздники мы поедем знакомиться с моей семьей!
– Клялась, но вся проблема в том, что с семьей – я согласна, с мамой – нет!
Чтоб тебе… со свекровью жить! – упорствует он. – А вот это уже жестоко.
Мое мнение здесь вообще хоть кого-то интересует? Вопрос риторический.
— Видно, что ты росла в деревне, — неожиданно прошептал Счастливчик.
На мой недоуменный взгляд он пояснил:
— Для тебя слишком значимо общественное мнение.
- Неспокойное у тебя несчастье.
- Счастье. Я его Счастливчиком назову.
— Прокляну!
— За что? — возмутился лорд-директор.
Это тоже был плохой вопрос — я точно не знала, за что именно, потому что еще не разобралась.
Известно, что сознание развивается, пока его активно кормят, и пища здесь одна — новые знания. Пока личность обучается, личность живет.
Изысканное вино стоит пить лишь в компании особенной женщины.
...почему тебя попросту все «не видят», но прекрасно знают, куда ты направилась, после того как тебя «не видели»!
— Думай, что говоришь, — жестко осадила я подругу. — По меньшей мере, ты должна понимать, что офицер Найтес никогда не будет смешивать работу и личную жизнь, у него для этого… — Я задумалась и выразилась Янкиными же словами: — У него для этого слишком правильная финансовая политика, вот.
...ничто так много не говорит о людях и нелюдях, как их манеры за столом, и их поведение, в момент, когда они полагают, что за ними не наблюдают.
— Какой страстный у тебя мужчина! — Ри ловко смазывала красные отметины, затем мечтательно протянула:
— Мне бы такого… Настоящего мужчину. Чтобы схватил, через плечо перекинул и унес со словами — «Ты моя»…
И тут Юрао жестоко отомстил:
— Я поделюсь данной информацией со старшим следователем Окено.
...раньше в древних сказках, прекрасных принцесс охранял страшный дракон, и чем прекраснее принцесса, тем злее и ужаснее был дракон… И вот подумалось мне, что с мужчинами так же — чем чудеснее мужчина, тем ужаснее свекромонстр.
Смотрю я на вампира и думаю — если я его сейчас от злости покусаю, он сильно удивится?
Да, воровать плохо, но гораздо хуже, когда тебя на этом еще и ловят.
В жизни каждого существуют моменты, когда молчание — величайшая глупость.
— Чтоб тебе пусто было! — возмущался Юрао.
— Это вряд ли, у меня ты есть, — беззаботно парирую я, — со своей правильной финансовой политикой, так что есть кому обо мне, дуре жалостливой, позаботиться.
— Чтоб тебе… со свекровью жить! — упорствует он.
— А вот это уже жестоко.