Старый замок Кость стоит на границе миров и не пускает наш мир ужасных существ из иного измерения. Люди, живущие там зовутся граничарами, они постоянно на страже и стараются не допустить чтобы выжившие гады хлынули на улицы простых городов. Семейство защищающее переход весьма разношерстно: одинокий вдовец, воспитывающий взрослую дочурку мирно торгует антиквариатом, дочурка просто прелестница с диким боевым кличем и дядюшка милейший человек – бывший северный бог с явными психическими...
Ибо не фиг засорять колодец всякими страшилищами!
Они сломались... Где? В районе шеи..
У каждого из нас свои тараканы. Хочешь жить в мире, либо убей всех людей, либо научись с ними разговаривать.
Перефразируя Стругацких – богом быть нетрудно, трудно в любой ситуации оставаться человеком…
Монахи проревели, что пойдут за ней и в ад, и в пекло, и к дьяволу в зубы! Что, учитывая их работу в инквизиции, не так уж и далеко от истины. Тем, кто сжигает людей во славу истинной веры, рай не светит по-любому. Хотя, конечно, католичество канонизировало, возведя в ранг святых, немало самых безжалостных инквизиторов, но тут уж, простите, «Господь на небесах отличит своих»! Фраза коварная, церковники не любят обращать её против себя же…
– А ты тогда кто такой? – Я? – Ты! Отвечай быстро, взгляд не отводить, в глаза смотреть! Ты тоже бог? – Нет. – Полубог? – Нет. Я… герой. Профессия такая. – А он? – Палец Хельги указал на прокрадывающегося в туалет дядю Эдика. – Он бог. – …?!! – Бог. Но псих. Такое иногда бывает.
– Позволь представить тебе мою дочь, Центурион. Это Хельга.
– Алиса, это пудинг, – широко улыбнулась она, осторожно протягивая руку к его пышной гриве. – Па, ты всегда с лошадью разговариваешь?
– Это мой боевой конь. Он тебя слышит и понимает.
– А, то есть не глухой и дрессированный, да?
Центурион сделал шаг вперёд, прижав Хельгу плечом к двери конюшни:
– Блондинка нарывается на неприятности? Те немногие, что считали меня глупой и бессловесной скотиной, ныне ходят с отпечатком конского копыта на лбу. Тебе как проштамповать – подковой вниз или вверх?
Испуганная Хельга пискнула: «Я больше не буду…» – и попыталась оттолкнуть могучего коня. Не буду врать, что у неё не получилось. Громадного Центуриона, весом за полтонны мышц и костей, снесло назад в стойло, как пёрышко!
– Ты в порядке? – осторожно прокашлялся я, вставая между ними.
– Нет, – дружно ответили Хельга и Центурион.
Вообще-то мой вопрос в большей мере относился к коню, хотя моя дочка быстренько изобразила из себя невинную жертву обстоятельств.
– М-милая девочка… – пробурчал Центурион, тряся головой и вытряхивая из ушей солому. – Хорошо конюх сена принёс, а то бы так треснулся…
– Говорящая лошадь?! А-а-а-а!!! Он говорит! Говорит! Папа, ты слышал, лошадь разговаривает!!!
– Лучше б я помолчал. – Мой жеребец осторожно вышел из стойла, тихо спросив у меня: – Дочка, значит? А можно деликатно поинтересоваться, кто у нас мама?
Я тихо прошептал ответ ему на ухо, чёлка надо лбом Центуриона встала дыбом…
– Так, я всё понял… Как её там? Хельга? Хельга, пожалуйста, прими мои глубочайшие извинения. Был неправ, вспылил, не учёл, ибо туп-с от рождения! Что с нас, лошадей, возьмёшь, правда? Желаю всего наилучшего, имею честь откланяться. Надеюсь, очень надеюсь, что ты быстро забудешь моё имя…
– Ты куда? – не поняла Хельга.
– В эмиграцию! – громко ответил Центурион уже из стойла, лихорадочно шаря копытами по углам. – Возьму пару сувениров на память, съем овса на дорожку и бодрой рысью покину историческую родину. Не вспоминайте обо мне, пожалуйста.
Я молча погладил огорчённую дочь по голове, улыбнулся и чуть-чуть подтолкнул её вперёд. Она сдвинула брови, оглянулась на меня, глубоко вздохнула и сама подошла к спрятавшемуся в стойле коню.
– Я тебя не сильно ушибла?
– Не-не-не-не-не… Не волнуйся. Мне было даже приятно. Плечо не выбила, и уже огромное спасибо! Хочешь, ещё в реверансе поклонюсь, я ж дрессированный?..
– Да ладно тебе дуться. – Хельга протянула руку, и конь с превеликой осторожностью коснулся её плюшевым храпом. – Извини, я не хотела. Просто… в первый раз вижу говорящую лошадь, вот и… Я думала, животные не разговаривают.
– Ну при твоих физических данных легко отбить желание говорить у кого угодно. Ты полегче с кулаками, подруга, и мы подружимся.
Да и кто поймёт образ мыслей сумасшедшего, кроме другого сумасшедшего?
– А теперь, с вашего позволения, джентльмены, стакан холодной воды с микробами, хлоркой и жёлтым осадком из-под крана, если не затруднит…
Вот в прошлом месяце встаю ночью в туалет и вижу Хельгу у холодильника. Она тащит оттуда половину торта и говорит, что раз днём нельзя, то ночью сам бог велел.
В споре дохнет истина, а побеждает сильнейший.
Женские слёзы – универсальное оружие, и мы, мужчины, так и не смогли выработать против них ни защиты, ни противоядия…
– Эд, все врут! Газеты, телевидение, радио, Интернет, бабушки у сберкассы, члены Госдумы, единороссы, оппозиция, менеджеры всех мастей, продавцы, политики, блогеры, а особенно ведущие ток-шоу. Их задача – вызвать у зрителя эмоции. Отрицательные или положительные – не важно. Главное, чтоб ты не отлипал от экрана.