«Нёкк» – удивительный сплав норвежских преданий, компьютерных игр, американской поп-культуры и классической литературной традиции, который придется по вкусу всем ценителям вдумчивой прозы. Когда Самюэль был еще мальчишкой, от них с отцом ушла мать. Она целый год постепенно выносила свои вещи из дома, пока в последний момент не ушла навсегда всего с одним чемоданом. И вот много лет спустя неизвестный совершает нападение на губернатора. Из новостей Сэмюэль узнает, что дерзкое и какое-то...
То, что существует лишь в воображении, мы порой воспринимаем как реальность.
Сокрушительное разочарование – лишь плата за надежду.
Понимать всегда сложнее, чем ненавидеть.
Не секрет, что в Америке теперь самое любимое развлечение не бейсбол, а сетевые споры: доказать всем остальным, что ты прав, а они нет.
– Больше всего на свете капитализм любит бредятину. Вот что им нужно усвоить. Капитализм охотно поглощает любую бредятину.
– В каком смысле бредятину?
– Все самое модное, стильное. Любая мода рождается как ошибка.
Он говорил Фэй, что в легенде про нёкка мораль такова: “Не верь тому, что выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой”
Удивительно, как быстро необычное становится обыденным.
Люди любят друг друга по многим причинам, и не все из них добрые... Они любят друг друга, потому что так проще. Или в силу привычки. Или потому что сдались. Или боятся. И становятся друг для друга нёкком.
– Больше всего на свете капитализм любит бредятину. Вот что им нужно усвоить. Капитализм охотно поглощает любую бредятину. – В каком смысле бредятину? – Все самое модное, стильное. Любая мода рождается как ошибка.
Не секрет, что в Америке теперь самое любимое развлечение не бейсбол, а сетевые споры: доказать всем остальным, что ты прав, а они нет.
– Нет, ничего такого. Я просто не рассчитал своих сил. – Не рассчитал своих сил. Так говорят, когда мучает похмелье.
Сигареты помогают отвлечься, когда ты на каком-нибудь мероприятии и не знаешь, куда себя деть, потому что тебе кажется, будто все тебя оценивают и осуждают. Они выполняют ту же функцию, что и смартфоны лет пятнадцать спустя: нечто вроде социального щита. Если тебе неловко, можно достать из кармана сигареты и вертеть в руках.
На руках вздуваются жилы, мышцы предплечий горят, в груди теснит – и все из-за этого пустого ящика с тонкими стенками. Он ведь даже не тяжелый, но со временем любая ноша кажется неподъемной.
Нет в Америке опаснее зверя, чем гетеросексуальный белый мужчина, который не получил того, чего хотел.
Сексуальная революция – не про секс, а про свободу от стыда.
Он в ней нуждался. Отчаянно. Мучительно. Так, словно грудь и кишки его держатся на одной-единственной деревянной прищепке, и если Элис не объявится, прищепка упадет. Он представлял, как приедет на обычное место, а ее там не окажется, и у него внутри словно лопался воздушный шарик с водой.
– А ты хочешь за него замуж? – Может быть. Не знаю. – “Не знаю” обычно значит “нет”.
Чтобы избавиться от призрака, надо отвезти его домой.
Сэмюэл посмотрел, куда указывала мама, и заметил одинокий лист, не похожий на остальные. Зеленый, мясистый, он стоял прямо и трепетал, точно на сильном ветру, бился пойманной рыбкой. Единственный из всех листьев на дубе. Остальные застыли в неподвижном воздухе. Повсюду в окрестностях стояла тишь, а этот лист дрожал как одержимый.
– Знаешь, что это такое? – проговорила мама. – Это призрак.
– Правда? – спросил Сэмюэл.
– В этот листик вселилась чья-то душа.
– А разве душа может вселиться в листик?
– Во что угодно может. И в листик тоже.
Сэмюэл смотрел, как листик вертится, точно его привязали к воздушному змею.
– А почему он так крутится? – спросил он.
– Это чья-то душа, – пояснила мама. – Мне папа рассказывал. Старая легенда. Он ее слышал еще в детстве, в Норвегии. Это душа того, кто для рая оказался слишком плох, а для ада – слишком хорош. Вот и застрял посередине.
Сэмюэл раньше не думал, что так бывает.
– Он не знает покоя, – продолжала мама. – И хочет вырваться отсюда. Может, он был хорошим человеком и совершил один-единственный плохой поступок. Или за ним водилось множество грехов, но он в них раскаялся. А может, он и не хотел плохо себя вести, но не сумел с собой справиться.
Понимать всегда сложнее, чем ненавидеть.
Компьютеры есть за каждым столом в каждом классе, и школа хвастается этим во всех рекламных рассылках родителям: “Наш университет полностью компьютеризирован! Мы готовим студентов к жизни в XXI веке!” А вот Сэмюэлу кажется, что университет учит их тихо сидеть и притворяться, будто работают. Напускать на себя сосредоточенный вид, хотя на самом деле они проверяют счет спортивных соревнований, электронную почту, смотрят видео в интернете или просто тупят. Если подумать, это самое важное, чему их может научить университет, и этот урок наверняка пригодится им в работе: как тихо сидеть за столом, лазить по интернету и не сойти с ума.
Сокрушительное разочарование – лишь плата за надежду.
Любая проблема, с которой сталкиваешься, относится к одной из четырех разновидностей: враг, преграда, загадка или ловушка. Всё. И каждый, кто нам встречается в реальной жизни, тоже один из четырех.
– Я верил, что прославился собственными силами. – Собственными силами могут прославиться только серийные убийцы.
Нёкк, говорила она, это оборотень, водяной: плавает вдоль берега, ищет детей, особенно тех озорников, что гуляют в одиночку. Высмотрев ребенка, нёкк является ему в виде большого белого коня. Неоседланного, но послушного и дружелюбного. Конь наклоняется пониже, чтобы ребенок мог вспрыгнуть к нему на спину.Ребенок сперва опасается, но разве тут устоишь? Собственный конь! Он запрыгивает на коня, тот выпрямляется, и шалун оказывается метрах в трех от земли. Ребенок не помнит себя от восторга: еще бы, впервые в жизни ему послушна такая махина! Никогда прежде он не забирался так высоко! Проказник теряет страх. Бьет коня пятками по бокам, чтобы тот припустил быстрее. Конь переходит на легкую рысь, и чем больше ребенок радуется, тем быстрее скачет конь.Тут ребенку хочется, чтобы его увидели все.Чтобы друзья с завистью таращились на его новую лошадь. Его собственную.И так раз за разом. Все жертвы нёкка сперва испытывают страх. Потом восторг. Гордость. Ужас. Ребенок погоняет коня, пока тот не срывается в галоп, так что всадник цепляется ему за шею. Озорник на седьмом небе от счастья. Никогда еще он не чувствовал себя таким важным и довольным. И в этот миг – на пике бешеной скачки и восторга, когда ребенку кажется, что он отлично держится в седле, что теперь у него появился собственный конь, и ему хочется, чтобы все его хвалили, его переполняет гордость, высокомерие и тщеславие, – конь сворачивает с дороги, ведущей в город, и галопом мчится к прибрежным скалам. Он на полном скаку несется к обрыву, под которым бурлят и пенятся волны. Ребенок вопит от ужаса, тянет коня за гриву, плачет, кричит, но все тщетно. Конь бросается с обрыва в море. Даже в воздухе маленький всадник не выпускает его шею, и если не разбивается насмерть о камни, то гибнет в ледяной пучине.
/.../
...в легенде про нёкка мораль такова: “Не верь тому, что выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой”. А когда Фэй выросла, она сделала совсем другой вывод, о котором и рассказала Сэмюэлу за месяц до того, как бросила семью. Она поведала ему историю, присовокупив собственную мораль: “То, что любишь сильнее всего, однажды причинит тебе самую сильную боль”.