Красавице Лике семнадцать лет: старшеклассница, которая заканчивает школу, ждет светлое будущее под патронажем папы профессора. Внезапно на жизнь девочки совершается чудовищное покушение, однако благополучно проваливается. Девчонка ужасом обнаруживает, что в состоянии крайнего стресса телепортируется в тела незнакомых людей. Вернер не желая верить в очевидное, подозревает у себя психическое расстройство, однако случайная встреча с парнем меняет ее жизнь. В это время сводный брат девочки...
Заставь человека верить тебе – и сложно будет представить более легкую добычу: она будет танцевать под звуки затачиваемого ножа.
Мы заблудились. Ида и Алька склонились над телефоном с открытой картой, как какие-нибудь колдуньи над горшком с зельем. Причем колдуньи были не очень смышленые, а горшок вышел из-под контроля и варил непонятно что.
Сказки - они чаще всего заканчиваются, так толком и не начавшись...
Проблемы лучше решать, а не прятаться от них.
Все обещания в нашем мире - это всего лишь слова.
Мозг такая штука… Не всегда знаешь, чего ждать от своего собственного, что уж говорить о чужом? Жить в другом теле – все равно что жить в заброшенном доме: при свете дня все спокойно, но стоит задернуть шторы, и неизвестно, какие призраки попрут наверх из подвалов и чердаков.
Убеждения пластичны и подвержены изменениям. То, что раньше казалось смешным и примитивным, больше таковым не кажется.
Ида готовилась к поступлению на математический: три поколения математиков по папиной линии не оставили Идке ни единого шанса быть нормальным человеком. Даже мама-телеведущая не смогла подправить дочери карму.
Процесс принятия неизбежного состоит из пяти стадий: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. Сначала ты качаешь головой, потом кричишь и бьешь об пол тарелки, затем пытаешься заключить сделку с судьбой, после пьешь антидепрессанты горстями и вот наконец падаешь в изнеможении, раскинув в стороны руки...
Тело – это всего лишь оболочка, самое главное увидит только твое сердце!
Любовь так легко размазывает людей по асфальту — легче, чем ребёнок жука, наступая на него ботинком.
"Работа руками дает отдых голове. Теперь я знала, почему садовники и рукодельницы - самые спокойные люди в мире: у них в распоряжении самые лучшие антидепрессанты!"
— Я не хочу умирать. — Я не настолько плохо вожу машину.
"Конечно, в своих поступках я должна полагаться на себя и только на себя, но, господи, как же иногда хочется легких дорог и простых решений, подсказок и указателей на всех крутых поворотах- только чтобы переложить ответственность с себя на кого-то другого, на кого-то незримого."
Мое тело — клетка, не позволяющая мне танцевать с тем, кого я люблю, но мой разум держит ключ.
Я люблю тебя, а дальше — хоть небеса об землю.
"Нет никакой иной судьбы, кроме той, что творится в данный момент, если во всем искать знаки, то очень сложно будет думать головой и принимать разумные решения."
Птицеликий, разворачивай крылья! Перо к перу, как лепесток к лепестку, лови восходящий поток, пропитанный влагой и пылью. Пусть наша жизнь будет подобна буре, чистой и сильной, пусть воздух будет сладок и свеж, пусть твое сердце поет, как перо на ветру…
Нет ничего более болезненного, чем думать о вещах, у которых нет будущего.
"Есть вещи, которые не забываются. Их просто невозможно забыть. Память словно фотографирует их, а фотографию потом всегда держит под рукой."
" ... не суди по внешности, внешность- ничто."
Когда мы выгорим, высохнем, станем пустыми и ломкими, как тростник,
Ты будешь врать мне, что я все еще красива. А я буду верить, черт с ним.
Когда уголь станет золой, иссякнет сангрия, остынет вишневый пирог,
Мы сядем в саду и будем смотреть, как вскрывают деревянный порог
Легионы молодых кленов, как ветшает наш дом остовом затонувшего корабля,
Как внуки топают по дорожкам с карманами, полными миндаля…
Когда праправнуки оборвут последние фонарики физалиса в цветнике,
Мы с тобой станем легче линий на пальцах, тоньше кости на виске.
С нас сойдут все оболочки, одна за другой, останется одно
Остекленелое, сочащееся на срезе сиянием, нервное волокно,
Прошитое насквозь корнями древ, укрытое дерном – теплейшим из одеял.
И я-волокно, я-нерв все еще буду помнить, как ты меня обнимал…
Когда рухнет последний столетний клен, с юга на север, а может быть,
С востока на запад здесь ляжет дорога: ухабы-столбы…
Дорогу, извиваясь, пересечет другая, потом еще одна, и еще одна.
Паук-перекресток будет плести паутину из асфальта и железнодорожного полотна,
Пока однажды утром солнце ошарашено не упрется лбом
В здание вокзала, а оно будет, как водится, с голубями да с витражным стеклом.
Когда здесь будут прощаться, встречаться, греть сумочки на коленях, как щенят,
Пить водку и кофе с цикорием, мять носовые платки, когда будут менять
Сим-карты, валюту, билеты, жизнь – одну на другую, – мы с тобой
Будем слушать песню колес (чем не сердца стук?)… А когда, бог ты мой,
Кто-то придумает воздушные поезда, воздушные колеи, воздушный порт, —
Наш вокзал растерзают бурьян и терновник – до самых костей и аорт…
И когда еще каких-нибудь пару вечностей спустя, когда Гольфстрим
Станет горной рекой, Гималаи уйдут под воду, а Луна расколется на куски…
Когда на то самое место, где наша дочь пару вечностей назад рисовала мелом кота, —
Примяв бруснику, опустится инопланетное судно… И даже тогда,
Когда на теплую обшивку корабля слетятся погреться земные жуки, —
Я буду с тобой рядам, ты только представь, на расстоянии вытянутой руки.
"- Любовь-это безумие? - Безумнейшее из безумий..."
Слова обретают новый смысл, если произнести их вслух
Дай женщине понять, что пока она рядом с тобой, с ее головы не упадет ни один волос, – и она в тот же день вручит тебе свое сердце и все, что к нему причитается.