Интересный моноспектакль замечательного артиста. Когда мистер Отис, посол из Америки, решался на покупку Кентервильского замка, окружающие уверяли, что это ужасная глупость, так как все знали, что в замке живет привидение. Даже лорд Кентервиль, при составлении купчей предупредил мистера Отиса. Вот и начинается прекрасная сказка…
Добрая старая Англия до того перенаселена, что даже приличной погоды на всех не хватает.
Все благонравные американские девушки получают в награду герцогскую корону.
— А это правда, что на этом самом месте вы убили свою жену? — Правда, но она была дурна собой и совершенно не умела готовить.
Такое терпеть нельзя! История не знала примера, чтоб так обходились с приведением.
Хорошо еще, что он выходил без головы, а то не обошлось бы без серьезных осложнений.
"Любовь ведь сильнее смерти."
Наутро призрак чувствовал себя совсем разбитым. Начинали сказываться ужасные треволнения последних четырех недель. Целых пять дней не выходил он из комнаты и в конце концов принял решение больше не обновлять кровавого пятна на полу в библиотеке. Если оно Оутисам не нужно, значит, они его не заслуживают. Они явно из тех людей, которые довольствуются самым низким, а иначе говоря, материальным уровнем существования и совершенно не способны оценить символическое значение явлений чувственного характера.
Многие американки, покидая родину, напускают на себя вид хронических больных, считая это одним из признаков европейской утончённости [...].
— Далеко, далеко за сосновым бором есть маленький сад. Там густа и высока трава, там большие, белые звезды болиголова, и всю ночь поет соловей, а сверху глядит холодная хрустальная луна, и тисовое дерево простирает свои исполинские руки над спящими.
— Вы говорите о Саде Смерти?
— Да, Смерти. Смерть должна быть прекрасна. Лежать в мягкой темной земле, чтоб над головой качались травы, и слушать молчание! Не знать ни вчера, ни завтра. Забыть время, простить жизнь, познать покой.
Mrs. Otis was quite English , and was an excellent example of the fact, that we have really everything in common with America nowadays , except, of course, language
Когда девочка сможет из грешных уст вырвать слово молитвы и добрых чувств, И засохший миндаль, наконец, зацветет, И из детских глаз слеза упадет, И усталый дух уснет вечным сном, Лишь тогда вернется покой в этот дом. Перевод Богомоловой О, Горобец Е.
– Сами вы противный, невоспитанный, гадкий и вульгарный, а что до честности, так вы сами знаете, кто таскал у меня из ящика краски, чтобы рисовать это дурацкое пятно. Сперва вы забрали все красные краски, даже киноварь, и я не могла больше рисовать закаты, потом взяли изумрудную зелень и желтый хром; и напоследок у меня остались только индиго и белила, и мне пришлось рисовать только лунные пейзажи, а это навевает тоску, да и рисовать очень трудно. Я никому не сказала, хоть и сердилась. И вообще все это просто смешно: ну где видали вы кровь изумрудного цвета?
Когда по воле девственницы юной Молитву вознесут уста Греха Когда миндаль засохший ночью лунной Цветеньем буйным проронит тихо слезы, Дабы они с души все скорби смыли, Тогда настанет мир,уйдут из замка грозы И снизойдет покой на Кентервиля
Смерть должна быть прекрасна. Лежать в мягкой темной земле, чтоб над головой качались травы, и слушать молчание! Не знать ни вчера, ни завтра. Забыть время, простить жизнь, познать покой.
– Боюсь, мне не понравится ваша Америка. – Потому что там нет ничего допотопного или диковинного? – съязвила Вирджиния. – Ничего допотопного? А ваш флот? Ничего диковинного? А ваши нравы?
Право, ее нелегко было отличить от настоящей англичанки, и ее пример лишний раз подтверждал, что между нами и Америкой удивительно много общего — практически все, кроме, разумеется, языка.
– Дорогой Хайрам, – сказала миссис Отис, – как быть, если она чуть что примется падать в обморок? – Удержи у нее разок из жалованья, как за битье посуды, – ответил посол,и ей больше не захочется.
Любовь сильнее Смерти.
— Далеко, далеко за сосновым бором есть маленький сад. Там густа и высока трава, там большие, белые звезды болиголова, и всю ночь поет соловей, а сверху глядит холодная хрустальная луна, и тисовое дерево простирает свои исполинские руки над спящими.
— Вы говорите о Саде Смерти?
— Да, Смерти. Смерть должна быть прекрасна. Лежать в мягкой темной земле, чтоб над головой качались травы, и слушать молчание! Не знать ни вчера, ни завтра. Забыть время, простить жизнь, познать покой.
Добрая старая Англия до того перенаселена, что даже приличной погоды на всех не хватает.
Право, ее нелегко было отличить от настоящей англичанки, и ее пример лишний раз подтверждал, что между нами и Америкой удивительно много общего — практически все, кроме, разумеется, языка.
— А это правда, что вы убили свою жену? — Она была дурна собой и совершенно не умела готовить!