На окраине города, среди стандартных новостроек, стоит Серый Дом, в котором живут Сфинкс, Слепой, Лорд, Табаки, Македонский, Черный и многие другие. Неизвестно, действительно ли Лорд происходит из благородного рода драконов, но вот Слепой действительно слеп, а Сфинкс - мудр. Табаки, конечно, не шакал, хотя и любит поживиться чужим добром. У каждого в Доме есть своя кличка, и один день в нем порой вмещает столько, сколько нам, в Наружности, не прожить и за целую жизнь. Каждого Дом принимает или...
Всякий раз, потакая своим желаниям, теряешь волю и становишься их рабом
Влюбленным и маньякам море по колено, все они одинаковы и со всеми бессмысленно спорить.
Те, кто будут жить, не теряя веры в чудо, обретут его.
Никогда — это слишком долгое слово.
Бывают на свете такие люди. А может, вид у них такой. Они редко, но встречаются, люди, у которых не бывает проблем. Которые так себя ведут, как будто у них нет проблем.
Он протягивает себя на раскрытой ладони — всего целиком — и вручает тебе, а голую душу не отбросишь прочь, сделав вид что не понял, что тебе дали и зачем. Его сила в этой страшной открытости.
— Эй-эй... Ты чего это, в обморок падаешь?
— Нет. Это у меня так душа в пятки уходит. Зримо.
Я был, как птица. Как птица, которая может летать. Она ходит по земле, потому что ей и так хорошо, но если захочет... как только захочет, тогда взлетит.
Есть такие фразы, против которых мозг вырабатывает защитные реакции, и первая из них — ни о чем больше не спрашивать.
– Ты с этим парнем еще наплачешься, – предупредил я.
– Знаю, – сказал он. – Я знаю. Просто хочется, чтобы он полюбил этот мир. Хоть немного. Насколько это будет в моих силах.
Может, это было жестоко, потому что он уже ничего не мог изменить, даже если бы захотел, но я сказал:
– Он полюбит тебя. Только тебя. И ты для него будешь весь чертов мир
Трудно отказаться от мечты. Легче усложнить путь к ней, чем поверить, что задуманному не осуществиться
— Я красивый, — сказал урод и заплакал...
— А я урод, — сказал другой урод и засмеялся...
Его давно предупредили, что он помрет от первой же затяжки, с тех пор он экспериментирует ежедневно и все бесится, что его надули.
Я не люблю истории. Я люблю мгновения. Люблю ночь больше утра, луну больше солнца, а здесь и сейчас, больше любого где-то потом.
... иногда вовсе не обязательно говорить что-то вслух, чтобы тебя поняли.
Некоторые живут как будто в порядке эксперимента.
И ещё он вдруг понял, что это лето будет замечательным.
Оно и было замечательным. И розово-золотые утра, и тёплые дожди и запахи, витавшие в зашторенных комнатах. И птица.
Они увидели её однажды на спинке скамейки под дубом. Красивую и яркую, как игрушка, полосатую, с оранжевым хохолком и кривым клювом. Всё лето было как та птица.
То, что для тебя ничего не значит, для кого-то — всё.
Никто из моих знакомых не умеет так многословно молчать, как Курильщик. Так всесторонне охватывая тему.
Бабочки, красивые при свете, в полумраке одинаково черны и похожи на крылатых тараканов.
Любовь съела тебя. Первое, что она пожирает — мозги, учти.
Понимаешь, жизнь не течёт по прямой. Она — как расходящиеся по воде круги. На каждом круге повторяются старые истории, чуть изменившись, но никто этого не замечает. Никто не узнаёт их. Принято думать, что время, в котором ты, — новенькое, с иголочки, только что вытканное. А в природе всегда повторяется один и тот же узор. Их на самом деле совсем не много, этих узоров.
Вокруг нас разбросаны ответы на любые вопросы, надо только суметь отыскать их.
Нет человека счастливее, чем настоящий дурак.
Он улыбается. Как маньяк. Или влюбленный. Что, в общем-то, одно и то же.