Фронтовая жизнь тяжела и сурова, но там властвует только один древний, как мир, закон: «Убей, или будешь убит». Твой враг сидит всего лишь в ста шагах и целится в тебя. Но и ты знаешь, где он и что надо с ним сделать… В тылу идет совсем другая, мирная жизнь. Но и здесь – тоже война и тоже фронт. Он невидим, но кровь льется настоящая. Пятая колонна отрабатывает полученные авансы и кичится своей подлостью. И пусть на них не надета фельдграу, но они – такие же враги. И, как когда-то было сказано,...
«Следом должны были появиться труженики пера, чтобы потом было с чего тиснуть в своих газетках сенсационные интервью. Но их опередил незваный гость, который, как известно, всегда хуже среднестатистического воина Чингизхана.»
«Проигравший покрывается от досады красными пятнами и, ничего не сказав, идет прочь, желая, очевидно, поднять свою самооценку с помощью жидкостей на основе этанола. Ну, не будем мешать, баба с возу — кобыла в курсе.»
«Настоящий стрелок — не тот, кто умеет целиться, а тот, кто знает, где должны встретиться пуля и цель»
«Ладно, как там? Не загоняйте крысу в угол?.. Не будем…»
«Так, а вот здесь что-то новенькое, в смысле, – старенькое…»
«Не боись, солдат ребенка не обидит, как говаривали когда-то в Можайке. Хоть этот ребенок и весит чуть ли не в полтора раза больше…»
«А так, в жизни часто бывает, встретишь человека, и сразу понимаешь, что он — свой. А то, что хилый, очкарик и «ботаник», — так это ни ему, ни Маше, которая смотрит на него влюбленным взглядом, не мешает. А остальным — что за дело?..»
«Блин, кажется, легче пару десятков гансов в одиночку покрошить, чем убедить расейского чиновника сделать что-нибудь полезное…»
«Ха, чудак-человек! Как будто я сюда его обжирать пришел! Мы же все равно в лавку по пути заскочили, за неимением кондитерской, сушек-баранок прикупили, чтобы зубы ломать удобней было.»
«Гомель принял меня, узнал во мне своего. И даже не стал замечать нестыковку во времени, а может, подобная мелочь на фоне его собственного возраста кажется ему смешной и незначительной. А то, что пропали уродливые хрущобы и безликие, портящие весь вид однотипно бетонные девятиэтажки, так это еще и лучше. Как будто красавица смыла с лица дешевую вульгарную косметику и от этого стала еще прекрасней…»