Запись 1945 года. Действие пьесы происходит в России, в двадцатые годы XIX века. В дом старого московского барина Павла Афанасьевича Фамусова, управляющего в казенном месте, убежденного крепостника и яростного противника просвещения, неожиданно возвращается его бывший воспитанник Александр Андреевич Чацкий. Он давно влюблен в дочь Фамусова Софью и ждет не дождется встречи с ней. За три года до описанных в комедии событий Чацкий, желавший исполнить свой долг перед Отечеством и честно ему...
А у меня, что дело, что не дело,
Обычай мой такой:
Подписано, так с плеч долой.
Сюда я больше не ездок.
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок!
Карету мне, карету!
Верь болтуну! Услышит вздор и тотчас повторяет!
В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов...
Ба! знакомые всё лица!
Молчалины блаженствуют на свете!
Молчалин:
Мне завещал отец:
Во-первых, угождать всем людям без изъятья:
Хозяину, где доведется жить,
Начальнику, с кем буду я служить,
Слуге его, который чистит платья,
Швейцару, дворнику для избежанья зла,
Собаке дворника, чтоб ласкова была.
Послушай! Ври, да знай же меру.
"Как европейское поставить в параллель
С национальным - странно что-то!
Ну как перевести мадам и мадмуазель?
Уж ли сударыня!" - забормотал мне кто-то
Ах! Если рождены мы всё перенимать,
Хоть у китайцев бы нам несколько занять
Премудрого у них незнанья иноземцев.
Как платья, волосы, так и умы коротки!
...Мильон терзаний
Груди от дружеских тисков,
Ногам от шарканья, ушам от восклицаний,
А пуще голове от всяких пустяков.
Над старостью смеяться грех.
Ну, постоянный вкус в мужьях всего дороже!
Когда в делах - я от веселий прячусь,
Когда дурачиться - дурачусь,
А смешивать два эти ремесла
Есть тьма искусников, я не из их числа.
- Лицом и голосом герой...
- Не моего романа.
Улыбочка и пара слов,
И кто влюблён - на всё готов.
Ах! Злые языки страшнее пистолета.
Смятенье, обморок, поспешность, гнев, испуга!
Так можно только ощущать,
Когда лишаешься единственного друга.
Когда из гвардии, иные от двора
Сюда на время приезжали,
Кричали женщины: "Ура!"
И в воздух чепчики бросали!
А судьи кто? За древностию лет
К свободной жизни их вражда непримирима,
Сужденья черпают из забытЫх газет
Времен Очаковских и покоренья Крыма.
Дома новы, но предрассудки стары.
Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку,
Ну, как не порадеть родному человечку!
- Как Вам доводится Настасья Николавна?
- Не знаю-с, виноват,
Мы с нею вместе не служили.
Ах! Тот скажи любви конец,
Кто на три года вдаль уедет.