Кира привыкла обходиться без мужчин. Она и сама даст фору любому из них. Программист и стендап-комик, она смотрит на мир с иронией. Но жизнь ставит перед ней сложную задачу: стать матерью сейчас или никогда. И тут уже без мужского вмешательства никак. Где взять отца будущему ребенку? И годится ли на эту роль коллега по комедийному цеху, который попросту не умеет быть серьезным?…
Как понять, любишь ли ты человека или нет? Если полдня тебе хочется его обнять до хруста костей, а полдня – пришибить тапкой?…
Шейх, если ты меня слышишь! Я готова быть двадцать шестой женой, особенно если первые двадцать пять умеют стирать и готовить! Я тихонько рожу себе ребенка и буду его в уголке воспитывать. И, если понадобится, тихонько терять зрение. Серьезно, ты меня даже не услышишь. И главное, я не знаю арабского и никогда в жизни не пойму, что говорит мне твоя мать. И она не поймет, что буду говорить о ней я. И это самое приятное.
Я слышу, как у соседей дочь занимается на скрипке. Чтобы вы понимали, это как будто стоматолог регулирует скорость бор-машины.
Знаете, есть такие женщины, которые бьют себя в грудь и говорят, что не будут портить себе фигуру и жизнь? Они бывают двух видов. Одни бьют себя в грудь очень осторожно, чтобы не отвалились импланты. Вторые носят все черное и из принципа не бреют подмышки. Первые – это такие папулины дочки, и папа в их случае – это любой, кто купит подарок. Им обычно нет смысла рожать, потому что у их ухажеров штат наследников укомплектован до третьего поколения.
Ведь жизнь – она гораздо шире, и если над ней не смеяться, то останется только плакать.
Проигравшие никогда не винят в провале себя. Ищут причины, обвиняют других…
Если притворишься, что проблемы нет, глядишь, исчезнет сама собой.
Если хочешь, чтобы тебя слышали, говори тихо. Человек неосознанно навострит уши, а это нам и надо. Надо говорить мягко, мелодично, как будто ты успокаиваешь собеседника.
Жизнь – удивительная штука, как припрет, так начинаешь каждый день открывать в себе что-то новое.
Чужой компьютер – как чужая квартира. Сразу многое сообщает о владельце. И увлечения, и грешки, и чистоплотность – все налицо.
Меня считают привередой. Еще бы: мне недостаточно классической пары «не пьет, не бьет».
Опыт заставлял ее настороженно относиться к комплиментам. С них разговор начинают в двух случаях: если дальше будет «но» или если хотят чего-то добиться от человека.
Не дарите цветы. Поверьте даже самый скромный букет васильков у вас в заднице может доставить массу дискомфорта. Про розы лучше даже не думать.
Но я продвинутый. Для моих близких это звучит как просто двинутый. В общем, я влюбился в феминистку.
Выйти на сцену перед десятками людей и вытащить наружу все свои комплексы, обиды и неудачи - это занятие для психа вроде нее.
Жизнь течет странно. Иногда ее движение кажется размеренным и плавным. Словно все подчинено единому плану. И только ты решишь, что уловил закономерность и знаешь, что будет завтра, как все вдруг рушится и события сменяют друг друга с немыслимой скоростью.
Они ведь всегда действуют от противного. Хочешь заставить его съесть конфетку, скажи, что ему ни за что нельзя такую. Вот всем можно, а ему - нет. Если он думает, будто тебе позарез надо затащить его в ЗАГС, будет изображать мустанга в прериях. Но как только поймет, что он, в сущности, тебе не сдался, так поразвлечься, тут же начнет доказывать, что он весь из себя достойный мужчина.
Она так стремилась убежать от чего-то, что забыла, куда бежит. И вдруг оказалась в тупике.
- Саакян, с каких пор я должна отчитываться о своей личной жизни? - Я же не скрываю от тебя своей. - Ты и не спрашиваешь, хочу ли я о ней слушать.
Это нормально - заботиться о ком-то.
- Что пишет? - Хозяйство свое прислал, - Ольга вздохнула. - Из деревни, что ли? - Сама ты, Скворцова, из деревни!