"Хорошо летается не только на метлах, но и на бочках с ромом. Особенно когда тот горит и готов взорваться" (из наставлений опытного контрабандиста своему ученику). "Если тебя достала черная ведьма, и хочется ее прожечь пульсаром, то сделай десять глубоких вдохов и успокойся. Руки перестанут дрожать, и целиться будет проще" (из пособия для инквизиторов). Но если тьма и свет все же встретились, и не просто встретились, а судьба их крепко связала, что тут даже директору магической военной...
Улитки ведь тоже наверняка думают, что они те ещё бегуны пo сравнению с камнями.
В жизни всегда есть шанс. На провал — так точно.
— Везете с собой что-нибудь запрещенное?
— Собственное мнение и бутылку первача, — я махнула потрепанным чемоданчиком, свято соблюдая первое правило контрабандиста: будь безмятежен с виду, имей запасной план в голове и всегда располагай к себе.
— Тебя что, когда делали, отец не старался, а мать — не хотела?
— Да чтоб у тебя, мелкий гаденыш, время лечило все, но как в бесплатной целильне!
Вспомнились слова отца, когда он лежал в лечебнице с переломанными ребрами, едва живой. Это было сразу же после того, как мы появились в порту. Я тогда спросила: можно ли простить врага? И он ответил, что небесные боги простят! А его задача — лишь организовать их встречу.
...Я нахально и широко улыбнулась, именно так, как это делают чернокнижники, подтверждая поговорку: легкая придурковатость делает темных практически неуязвимыми.
...У меня к каше был преотличнейший соус, который может сделать изумительно вкусным даже отвратительное блюдо — это голод.
— Ты откуда такой вылез? — без обиняков начал Митиш, в несколько торопливых шагов догоняя меня. — Тебя ведь и обратно туда же утрамбовать могут.
— Знаете, Крисрон, вы — очередной пример того, что делая добро, всегда стоит помнить: отомстят.
Я была занята архиважным делом: гордо удалялась. Α делать это, когда у тебя одна нога обута, а вторая — нет, весьма тяжело.
...Ушастый заявил, что вид кровавых мозолей оскорбляет его эстетический вкус и тонкую душевную организацию. Χотя, как я убедилась позже, этой его ранимой психикой можно было сваи забивать. Причем в гранит.
— От любви (причем ее размер не важен: большая, маленькая) обычно дети появляются… — я усмехнулась.
— Да что ты понимаешь. Дети-дети… В любви главное — чтоб без брака, — Эл озорно улыбнулся. — Хотя отец Люсинды уверял меня в обратнoм. И я тебе скажу, убедительно так у него получалось. Может потому, что в это самое время он приставил к моему горлу меч.
— Слушай, не нервируй меня.
— Я молчу, — скрипнул зубами светлый.
— Ты так выразительно молчишь, что бесишь!
— Ну, раз работу ты приняла, то… — Риг зачем-то потянулся к ремню, а потом и вовсе начал снимать штаны. — Я жду ответной благодарности.
— Э-э-э-э… Я пас, — я выставила ладони в предупреждающем жесте. — Могу оплатить тебе ночь в доме терпимости…
Светлый так и замер, недосняв штаны.
— Что?
— Две ночи, — решила я поторговаться за свою честь.
— Крис, — буквально прорычал маг, справившись со штанами. — Просто зашей!
Вспомнила слoва мамы: все болезни от нервов. Вот уж точно. Правда, она потом ещё добавляла, что нервы — от мыслей, а мысли от того, что не безразлично.
— Темной грех предаватьс-с-ся унынию, когда вокруг с-с-столько других, более с-с-соблазнительных грехов…
...Не стоит ссoриться со своими врагами публично, чтобы потом не пришлось доказывать дознавателям, что это не ты закопал их трупы.
И вот что за люди, разве непoнятно: чем сильнее колотить, тем сильнее меня не будет дома? Но нет же, дятел за дверью считал иначе. Пришлось идти открывать.
...Я смогла воочию наблюдать три стадии мужского раскаяния: «она сама дура», «может и не совсем дура» и «это я идиот»…
Бесит. Он меня бесит! Причем особенно меня бесит в нем… все!
С таким выражением лица у него бы отлично получилось косить нежить, испепелять врагов, и вообще приносить пользу империи на ее западных рубежах, расширяя границы. Причем без магии. Просто стоять и смотреть было бы достаточно. Враги бы сами разбегались.
— Я сейчас тебе вместо «большого спасибо» организую маленькое «пожалуйста» — произнесла я, красноречиво намекая на то, что магу стоит срочно подумать о чем-то светлом и легком, например, о погребальном саване.
И мне стало до жути обидно и завидно: ночь мы провели вместе, и не спали одинаково, но светлый выглядел, как огурчик. Причем, даже не в смысле зеленый, пупырчатый и сморщенный, нет, наоборот — свежий.
В этот миг каменная сосулька решила, что она засиделась на своде пещеры. А может, как раз на этот момент пришелся ее юбилей (десятитысячелетие), и она с шумом решила уйти на пенсию: мол, повисела, и хватит…