7 сентября 1990 года – 10 января 1991 Америка превратилась в ад. Из секретной лаборатории вырвался на свободу опаснейший вирус. Умерли сотни тысяч, миллионы ни в чем не повинных людей… Однако и это еще не все. Вступили в игру беспощадные и могучие силы. Рвется к власти таинственный темный человек, способный подчинять себе слабые, сомневающиеся души. Кто он? Откуда явился? Что сулит человечеству его победа? Немногие люди, не утратившие еще представления о Добре и Зле, должны понять это, – ведь,...
Жизнь — колесо, на котором никому долго не удержаться. И оно всегда — в конце концов — возвращается к исходной точке.
Гордыня являла собой женскую сторону Сатаны в человечестве, неприметную яйцеклетку греха, всегда способную к зачатию.
Религиозная мания – один из немногих безошибочных способов реагирования на превратности судьбы, поскольку она целиком и полностью вычеркивает случайность. Для истинного религиозного маньяка все целенаправленно.
В большинстве случаев любовь и брак исключают друг друга.
Ни на чем не основанные чувства следует игнорировать.
Он был напуган, он боялся за нее, но где-то в глубине души другой голос нашептывал: «У меня всегда так». И: «Почему это должно было произойти после того, как я получил хорошие известия?» И самое гадкое: «Настолько это помешает моим планам? Сколько всего мне придется изменить в своей жизни?»
Отнимать чью-то жизнь, когда и так столько жизней было отнято, — это непростительный грех.
Всегда помни, Коджак, что именно самоконтроль отличает существо высшего порядка от низшего. Самоконтроль!
Любовь не приживается там, где есть только страх, точно так же, как растения редко приживаются там, где всегда темно.
Гордость – проклятие воли, и у гордости, как у женщины, были свои маленькие хитрости.
Слезы могли размыть эту каменную твердость его характера не больше, чем единичный ливень очертания скалы.
Мы сходим с ума от одиночества, если остаемся одни. А собравшись вместе, сходим с ума от того, что нас много.
Семена сомнения обладают почти стопроцентной всхожестью.
Ответственность лежит на стольких людях, что ее как бы и не существует.
Наш первый импульс — поделиться хорошими новостями, второй — кого-то ими оглушить.