16+ Марина Кузина, Ксения Литягина «Заклятые любовники». Роман, 2016 год. [Марина Эльденберт - псевдоним двух соавторов: Марины Кузиной, Ксении Литягиной]. Оказаться во власти злейшего врага – такое только на сцене бывает. Так я считала, пока меня не приковали смертельным заклятием к ненавистному герцогу де Мортену, который с радостью превратит мою жизнь в ад. У его помощи слишком дорогая цена, но иначе не разыскать того, кто мне так удружил. Покорность и повиновение? Всего лишь...
1 Помощницу отвлек негромкий стук, она тут же скользнула к двери, а через минуту уже вручила мне небольшой сверток.– Вот, просили передать. Я улыбнулась, хотела отложить, но любопытство пересилило. Оберточная бумага дорогая, перевязано сиреневой атласной лентой – мой любимый цвет. Интересно, что на этот раз? И от кого? Подарки мне дарили десятками, и большинство из них даже не покидали стен театра: либо переходили к другим актрисам, либо оседали в гримерной. Вот эту картину, где полуобнаженная особа держит в руках светящийся шар, озаряющий светом полумрак какой-то гостиной, прислал один из поклонников. И старинное зеркало в оплетающей его золотом раме, напротив которого сижу – тоже.
2 Я развязала ленту и разорвала бумагу. Вкус у дарителя был. Премерзкий. Моему взору открылась ярко-розовая лакированная шкатулка, инкрустированная разноцветными стекляшками, каждая величиной с антал[1] и размалеванная цветочками настолько аляповато, что просто глаз резало. Щелкнул замок, в кожу словно иголка вонзилась, выступила кровь. Я ойкнула, сунула палец в рот и вскочила. Шедевр работы неизвестного мастера свалился на пол, из него выпала бумажка. Катрина с небывалой прытью подхватила и подала ее мне.– Поцарапались? Принести вам салфетку?– Обойдется. Открой окно, пожалуйста.
3 Незнакомым почерком – таким обычно пишут целители, чтобы аптекарь мог отмерить порошки и компоненты для зелий – в меру корявым, со второй рюмки разборчивым, было написано:
На том, кого ты ненавидишь,
Замкнется круг, сойдется жизнь.
И вот тогда, Лефер Луиза,
Держись.
4 Буквы плясали вкривь и вкось, словно писали спьяну или левой пяткой. Если загадочный даритель с полным отсутствием вкуса хотел меня удивить, ему это удалось. Для начала, упомянули мое настоящее имя. Имя, от которого я отказалась восемь лет назад и о котором знали немногие. Кроме того, стишок был написан в духе тех, что я любила сочинять на досуге и цитировать от случая к случаю – с детства. Правда, в моих побольше юмора и поменьше пафоса. Или мне так кажется? Катрина вертела шкатулку в руках – кроме записки в ней ничего не оказалось, и с интересом заглядывала мне через плечо. Перехватив взгляд, залилась краской и сделала вид, что рассматривает бархатную подставку для ног. Я сунула бумажку в карман, скинула халат и удобно устроилась на кушетке. Время подумать об этой ерунде у меня еще будет. Главное сейчас – достойно сыграть девственницу, по воле случая оказавшуюся во власти жестокого тирана.
5 Рин подсадил меня в кэб, запрыгнул следом и поцеловал страстно, яростно, жарко. Правое предплечье опалило болью, словно кто-то приложил к коже раскаленное железо. На миг перед глазами помутилось, словно меня целиком окунули в расплавленный металл. Я ни взвыть, ни застонать не могла, только хватала ртом воздух. Рин почувствовал или увидел – не знаю, но тут же отстранился. Вместо распаленного желанием мужчины я видела перед собой перепуганного мальчишку – такого, каким он впервые перешагнул порог кабинета антрепренера. Он вынес меня из кэба, на ходу бросил экономке, миссис Купер, просьбу вызвать целителя, направился к лестнице. Колотя хвостом, навстречу нам вылетел Арк – огромный черный дог, но почувствовав неладное, заскулил, шумно потопал следом. Мы поднимались, а точнее, поднимался Рин, я же безвольной куклой обмякла в его руках.
6 Когда вошедший в спальню аптекарь, мистер Крауч, застучал нечищеными хлипкими для такой погоды штиблетами по полу, я открыла глаза. Тот бесцеремонно прошелся по дорогому, между прочим, белоснежному ковру, оставляя на нем комья грязи, решительно отодвинул в сторону бледного Рина: лоб его прочертили глубокие морщины, а в глазах застыла тревога. Внимание привлек черный браслет, обвивающий запястье. Откуда?! Я же терпеть не могу браслетов, да и… не браслет это был вовсе. Отняв руку, изучала миниатюрную змейку, неподвижно застывшую под кожей: выпуклую, как вздувшаяся вена, – она ничуть не напоминала татуировку или грим. Я коснулась припухшей кожи пальцами, змейка шевельнулась, и запястье пронзило болью. – Гадство!
7 Аптекарь вздрогнул, словно я пнула его любимую собачку, отшатнулся – судя по всему, осознал, что «гадство» – это еще мягко сказано, а потом с полминуты молча изучал мою руку с безопасного расстояния, как будто змея могла переползти на него. На лбу выступили капельки пота, он долго рылся в саквояже, достал склянку и ложечку. Не меняя позы, готовый в любой момент отпрыгнуть, нанес мазь на кожу над черной гадиной. Она тут же вспыхнула зелеными искрами и зашевелилась. Не знаю, каково было змее, а я зашипела: пульсация – жгучая, раздирающая, прошила запястье и прошла, когда мне хватило ума стереть дурно пахнущее средство о покрывало. – Я ничем не могу помочь, – пробормотал аптекарь еле слышно. Мне такого знать не полагалось – магией обладают и ей же обучаются только аристократы, поэтому позволила ответить мистеру Краучу. – Заклятие на крови.
8 Он собирался, суетился, бормотал что-то про полицию, что он обязан заявить, но я слушала его вполуха. В сознании – и без того измученном, окончательно помутилось. Заклятия на крови считались одним из самых страшных преступлений. За такое полагалась смертная казнь, потому что они несли в себе смертельные чары, снять которые почти невозможно. Нужно знать механизм плетения, а его знает только тот, кто работал над наведением. Чтобы выжить, остается одно – следовать заключенному в заклятии посланию и надеяться, что полиция доберется до заказчика и исполнителя. Такое исправить даже магу-целителю не под силу, хотя мне высший целитель не светит, они ходят только к знати. Кому я перешла дорогу?
9 Мало того что это удовольствие опасно, так еще и сотворить его мог только очень сильный маг. А учитывая, что все маги – аристократы, этот человек должен либо здорово нуждаться в деньгах, либо ненавидеть меня лично. Настолько сильно, чтобы рискнуть титулом, состоянием и жизнью. Чтобы поставить на место зарвавшуюся актриску? Смешно! Да и не было у меня врагов – таких, чтобы на всю жизнь, чтобы на одном поле не сесть гадить. Кроме де Мортена. И этот как раз на такое способен. Я с силой ударила кулаками по покрывалу. Не имею ни малейшего представления, зачем было ждать столько лет, хотя… пожалуй, понятно. Но если он рассчитывал на положение советника ее величества, то здорово просчитался. Я его уничтожу. По стенке размажу! И в первых рядах заявлюсь на показательную казнь. Если, конечно, не сдохну раньше.
— Вам не было страшно? Или стыдно? Катрина смотрела на меня во все глаза. — Я актриса. Мне не бывает стыдно.
Де Мортен отложил книгу и подвинул ко мне стопку бумаги, чернила и перо. - Можете начать с составления списка ваших врагов. Сообщите, когда закончатся листы. Я мило улыбнулась и скрестила руки на груди. - Не хочу набить мозоль, повторяя ваше имя.
Винсент, ради всевидящего, я хочу есть! Устроите свой допрос позже, потому что сейчас у меня вызывает гастрономический интерес даже ваш галстук.
«Да как… да как она могла?! Бросить меня одну… с ними?! После того как мы орали друг на друга в библиотеке, когда она назвала меня самой тупой змеей в мире, а я ее – грациозным бревном?! После того как она три часа объясняла мне стадии оборота, а потом посоветовала засунуть свиток себе в ухо, чтобы быстрее дошло. После того как я показывала ей способы привлечения мужчин с помощью веера, шали и заколки для волос, а она орудовала ими как бумерангом, веревкой для удушения и кочергой!»
- Почему вы не можете быть таким милым всегда? - невинно поинтересовалась я.
Винсент на мгновение замер, а затем расслабился, уперся подбородком мне в плечо, согревая дыханием ухо.
- Потому что я герцог.
- И в большой герцогской книге написано, что вам дозволяется так себя вести только два раза в месяц?
- Нет, только когда никто не видит, - теперь в его голосе отчетливо слышалось веселье.
- Вот как! Тогда я расскажу об этом всем.
- Вам никто не поверит.
- Я верю вам, - прошептала я, - но он... - Верю не подразумевает "но". Идите.
Иногда внимание близкого человека может многое изменить. И знание того, что до тебя кому-то есть дело.
- К вам явился призрак вашей совести, безвременно почившей много лет назад? - Я похоронила ее со всеми почестями, так что она меня не беспокоит.
«...но я дала себе обещание молчать, и молчала. Секунд пять.»
«Винсент приехал на следующий день ближе к ужину. За это время я успела накрутить себя по полной. Много ли надо женщине – пять минут и правильная мысль. Вообще-то я успела сделать это нескол»