В войне между темными и светлыми нет победителей – в проигрыше оказываются все, а жертвами этой войны могут стать не только те, кто пал на поле боя. Оказавшись среди проигравших, Лиза Миллс лишилась не только свободы – она лишилась семьи, положения и привычной жизни. Потеряв магию, она потеряла часть самой себя. А взамен получила тюремное заключение, клеймо преступницы и приговор, не подлежащий обжалованию. И согласно этому приговору, вернуть себе свою жизнь она сможет только тогда, когда ее...
— А вот так. Она темный маг. Ее прямо на выходе из операционной приняли. Хотели с операции забрать, но там ординаторы насмерть встали и не дали им зайти. Она наивно верила, что здравый смысл победит и, не скрываясь, практиковала непопулярные методы, исследования какие-то вела. Теперь уже никто не узнает, какие. Они обезглавили нашу медицину, Мэтт. Выдернули из неё позвоночник. Мою пациентку не темные убили, ее убили такие идиоты, как Абигайль — воевать они не воевали, но до изнеможения, до трясущихся ножек хотят продемонстрировать собственную причастность и бескомпромиссность. Принципиальность! Твари…
Мы оба замолчали. Мне нечего было сказать. Мое мнение о нынешнем состоянии медицины она знала, и лестным оно не было.
На каждом ухабе дама из конвоя одаривала меня таким взглядом, будто я лично выкопала на дороге эти ямы.
Ради идей надо жить – любой ценой жить! – а не умирать.
Гражданская война — страшная вещь. В ней враг не враг, и победитель не победитель. Вот только понимание этого приходит только тогда, когда ты уже увяз в ней по уши.
Я прятала глаза. Старик, вероятно, думал, что от стыда, но мне ужасно хотелось смеяться. На фоне всех моих прегрешений, распутство, право слово, это как вишенка на торте – украшение и пикантная особенность!
- Лиза, я просто хочу жить нормальной, здоровой, полноценной жизнью, – выделив голосом слово «нормальной». – Если для этого нужно простить – я прощу. Если понадобится закопать – закопаю.
Порка в твоём исполнении пробуждению совести совсем не способствует…
Сначала издевается, потом извиняется… что вообще в голове у этого типа? Господи боже, дай мне сил и волшебный напильник. Срезать эти дурацкие браслеты и свалить из этой сумасшедшей страны.
– Наш человек, – пробормотала я в сторону. – Любит потных жеребцов и на дух не переносит козлов.
Светлый схватил меня за локоть и затащил в дом, а там… Боже, как он орал! Ах, как билась жилка на виске! Как сжимались руки!
Вот. Раз не спится, займись лучше делом. Так-с, браслетики. Начать, пожалуй, стоит с визуального осмотра – магию мне отрезали, но глаза-то не выкололи (и слава богу, и не будем подавать энтузиастам свежих идей).
И когда новое «всем встать, суд идет» подняло на ноги зал, я встала вместе со всеми, зная, что это – последние мгновения, что мне остались. Потому что больше я этого ненормального, чокнутого, ненаглядного носорога не увижу… И я пила его взглядом, стараясь напиться впрок, на весь коротенький остаток своей жизни. Чтобы, когда придет мой час, утешать себя хотя бы тем, что Он. У меня. Был!
Ночь затянула тучами небо, заволокла луну и звёзды. Снова кольнуло беспокойство – а что, если светлый все же возьмётся приставать? Что делать?
«Если пристанет – дать!» – цинично посоветовал внутренний собеседник. Подозрительно похожий на здравый смысл.
Да иди ты!
«А что? Он мужик видный, противно не будет, если с умом взяться, а долгое воздержание вредит здоровью и портит характер», – глумился внутренний голос.
Беседа с самой собой свернула определенно в не то русло.
— Не может человек в шесть утра выглядеть таким бодрым.
— Может! — весело возразил друг. — Если вторые сутки живёт на кофеине и желании кого-нибудь пристрелить. Последнее, ответственно заявляю, — особенно бодрит!
Очень понравилась книга. А особенно озвучка, голос супер.
— Завтра же куплю шторку в ванную!!! Мэтт расхохотался, запрокинув голову. И я сама разулыбалась, глядя на него. — Ведьма.
— Ничего не знаю! Тебя предупреждали! В личном деле так и записано!
— Хорошо, — согласилась Камилла. — С первым вопросом разобрались. Теперь второй. Как-как ты его назвала?
— А как я его назвала?
— Носорог?
— Тебе послышалось! — открестилась я.
— Да ладно, ему подходит, — великодушно решила светлая и откусила от печенья.
— Что это было?! — взвилась сестрица.
— Это Лиза, — меланхолично отозвался я.
— … В прошлый раз она показалась мне несколько крупнее…
— Это Лиза прикормила ласку, — терпеливым тоном, как для слабоумных, столь любимым самой Камиллой договорил я. — У нее убежище под крыльцом.
— Бездушная сволочь, — встряла Камилла, — Мог бы и в доме девочке комнату выделить!