Американский живой классик Джеффри Евгенидис получил мировое признание сразу после выхода его дебютного романа "Девственницы-самоубийцы". "Эту книгу стоит читать. Чтобы вспомнить себя в тринадцать лет, чтобы понять, как нельзя поступать со своими детьми, когда им будет тринадцать", - убежден автор. Главные героини романа - пять сестер семейства Лисбон (родители: религиозная фанатичка мать и безвольный отец). Тринадцатилетняя Сессилия, младшая, первая уходит из жизни. А ее ненадолго оставшиеся в...
«Почему в Америке все делают вид, будто постоянно испытывают счастье?»
«...не является ли тупость благословением, а ум — проклятием?»
«Она была самым обнажённым человеком из всех, кого он видел одетыми»
«Они покончили с собой, скорбя о наших лесах, которые безжалостно истребляли, о разрубленных гребными винтами ламантинах, погибающих в грязной воде; они убили себя, устав смотреть на горы использованных покрышек, поднимавшихся выше пирамид; они оборвали свои жизни, не сумев отыскать любовь, которую мы были бессильны им даровать. В итоге все нестерпимые муки, разрывавшие сестер Лисбон на части, сводились к простому взвешенному отказу принять тот мир, который им пытались всучить, — мир, погрязший в пороках.»
«Зима — сезон алкоголизма и отчаяния.»
«Капитализм принёс нам материальные блага, но опустошил духовно.»
«Сесилия, однако, просто перевела на соседку пристальный, невидящий взгляд спиритки. "Они мертвы, - заявила она. - Они живут всего двадцать четыре часа. Выходят из яиц, совокупляются и дают дуба. У них даже нет времени перекусить". С этими словами она сунула палец в пенистый слой роящихся на стекле мошек и вывела свои инициалы: "С.Л."»
— Что ты здесь делаешь, милая? Ты ведь еще слишком мала, чтобы знать обо всех ужасах этой жизни. — Очевидно, доктор, — сказала она, — вы еще не бывали в шкуре тринадцатилетней девочки.
«Но теперь мы видели в девчонках и своих близнецов, схожих вплоть до мелких черт. Мы поняли, что условия существования определили наше подобие – так же, как обстоит дело с одинаковым окрасом шкуры у животных; вот только наши сверстницы знали о нас решительно все, тогда как мы вовсе не умели понять их. Наконец, мы уяснили, что на самом деле они были замаскированными, переодетыми женщинами, нашедшими точные определения словам «любовь» и даже «смерть»; на нашу долю выпадало создавать беспорядок и шум, которые, кажется, их завораживали.»
Пьянея, целуясь с нами, засыпая на стульях, они спешили на встречу своим судьбам: колледжи, мужья, воспитание детей, смутное предчувствие неудач - иными словами, им предстояло жить.