Кэри не нравился ни ее брат, который очень изменился в последнее время, ни дом, где ей приходилось жить. Вдобавок ко всему ее, пятнадцатилетнюю девочку, задумали выдать замуж за сумасшедшего мужчину на двадцать лет старше. Следователь Брокк обнаружил бомбу под экипажем. Она просто чудом не взорвалась: помешали дожди, запал отсырел и не сработал. Но что если в следующий раз она окажется под сценой Королевского театра? Таннис выполняла мелкие поручения Грента: распространяла листовки, расклеивала...
Она была тиха.
Незаметна.
Девочка-призрак, о присутствии которого говорит лишь тонкий аромат гортензий, что остается на коврах и вплетается в многовековую тишину библиотеки, цепляется за корешки старых книг. Этот запах лозой обвивает дверные ручки, распускается узорами на столовом серебре, на скатертях и вазах…
У денег был особый запах – многих рук, которые касались их, карманов, портмоне. Ароматы живого и неживого сплетались вместе, и за каждой купюрой Кейрену виделась своя история.
…в многоквартирных домах царит свое равновесие, шаткое, на грани хаоса, но все же равновесие. И ссоры, которые время от времени вспыхивают, и пьяные драки – часть его. Здесь, при всем многообразии обитателей, все всех знают, и оттого чужаки, появление которых не такая уж редкость, сразу оказываются на виду.
…маленькие тайны большого дома.
Запертые двери. Маски приличий. И флер благопристойности, который, словно терпкие духи, забивает иные запахи. К примеру, отчаяния.
– Я никому тебя не отдам. – Он прошептал это на ухо и обнял Кэри так, что ей стало тяжело дышать. – Слышишь? Никому…
…это было еще любовью?
Или уже безумием?
И как понять, где заканчивается одно и начинается другое?
– Мы все предвзяты друг к другу, а порой симпатии и антипатии – лишь слабый голос инстинкта. Я же склонен верить инстинктам, которые являются незаслуженно забытой частью нашей животной натуры.
– Чтоб мне сквозь землю провалиться! – поклялся Войтех, ударив себя кулаком в грудь. И слово сдержал, хотя позже Таннис узнала, что сквозь землю он проваливался частенько и большей частью по собственному желанию.
– Мужа надо выбирать такого, – решительно заявила Грай, отправляя в рот сразу горсть орешков, – чтобы жить не мешал.
... терпение - это главная добродетель женщины.
Всё будет хорошо? Вряд ли. Всё будет. Как-нибудь будет.
1— Поймал, поймал! — Вытащив Кэри, он позволяет ей встать на ноги и сам одергивает платье. — Измялось. И пыль в волосах. На кого ты похожа, Кэри? Она знает, как правильно отвечать на этот его вопрос и, опустив взгляд — он ненавидит, когда она смотрит ему в глаза, — говорит:— На выродка. — Умница. — Наклоняясь, Сверр касается холодными губами лба, и Кэри застывает: нельзя его провоцировать. — Но тебя оставили в приличном доме. И ты должна быть благодарна.— Я благодарна.Он аккуратно снимает пыль и паутину с ее волос, расправляет каждую складочку на платье и, коснувшись сжатых кулаков — Кэри тотчас разжимает руки, — произносит с упреком:— Недостаточно благодарна, если позволяешь себе так выглядеть. Ему нравится воспитывать ее… иногда.
2 Вечером мисс Гранж, в кои-то веки молчаливая, хмурая, сама поможет Кэри раздеться и, смазав свежие ссадины сандаловой мазью, уложит в постель. Она расчешет волосы и заплетет рыхлую косу, а потом, вместо того чтобы просто уйти, как делает всегда, присядет рядом.— Скоро он уедет, — скажет она. — Потерпи… терпение — главная добродетель женщины. — Почему? — Однажды, когда он сделал слишком больно, Кэри задала этот вопрос. И сунула руку под подушку, где прятался украденный на кухне нож. Она устала терпеть, и завтра, когда Сверр захочет поиграть снова, Кэри ответит.— Потому что, милая, — лицо мисс Гранж вдруг сделалось старым, некрасивым, — этот мир принадлежит мужчинам. И если ты хочешь выжить…
3 Она сунула руку под подушку и вытащила нож. Кэри не собиралась разжимать пальцы, но мисс Гранж покачала головой.— Тебе надо научиться делать то, что они хотят. Иначе будет хуже… много-много хуже, Кэри. Поэтому терпи. Помни, что терпение…— Главная добродетель женщины, — ответила Кэри, выпуская рукоять. Наверное, мисс Гранж права. Вряд ли у Кэри получится ударить его, а если получится, то что тогда?Он разозлится, и… да, будет много хуже.— Он скоро уедет. — Мисс Гранж наклонилась и поцеловала Кэри в лоб. — Думай об этом. — Усадив Кэри перед зеркалом, она взялась за гребень. — Бедная ты моя девочка…— Массивная ладонь Элоис коснулась волос. — Кто ж еще… сиротка… мамаши небось знать не знаешь?
4— Не знаю, — согласилась Кэри и мысленно пожелала себе прикусить язык. Конечно, ее происхождение ни для кого не секрет, но не хватало еще со служанкой о родителях сплетничать.— А батюшка помер… вот и говорю, сиротка… некому заступиться. — Тяжко вздохнув, Элоис вернулась к прерванному занятию. Несмотря на грубые руки и толстые пальцы, с волосами она управлялась ловко. — Замуж тебя отдадут. Слышала… — Она вдруг перешла на шепот и, склонившись к самому уху, заговорила: — Слышала от Марты, а у нее сестра при ее величестве служит, что сговорили тебя.— За кого?Новость была не то чтобы неожиданной, скорее Кэри не думала, что ее судьба решится так быстро. Но… замуж? Все лучше, чем в тюрьму и уж тем паче — на плаху.
5 Элоис ловко заплела косу, которую подвязала простой синей лентой. — Оден. Из рода Красного Золота.Сильный род… и, наверное, это хорошая партия, особенно для такой, как Кэри.— Говорят, — Элоис наклонилась ниже, и теперь тяжелая грудь ее давила на плечо Кэри, — будто он сумасшедший… бедная моя девочка…Ее жалость была липкой, как патока. И Кэри с облегчением выдохнула, когда Элоис, закончив убираться, вышла из комнаты. Причитания ее доносились и из коридора. Будущий супруг Кэри был старше ее на двадцать лет. И он четыре с половиной года провел в плену. Он сошел с ума и влюбился в альву. А еще убил брата Кэри.
А) Бомбу спрятали под сиденье экипажа. Самодельная. С химическим запалом и толикой истинного пламени внутри стеклянной колбы. Брокк держал хрупкий сосуд, любуясь алыми отблесками заточенного в нем огня. Малейшая трещина, нарушение силовой сетки, вплетенной в стенки, и…Повезло. Всю неделю шли дожди. И кто бы ни создал это устройство, он не сумел защитить свое творение от сырости. Запал не сработал. Зато вонь химикалий, едва заметная, но все же чуждая привычным запахам конюшни, привлекла внимание Брокка. Он сам снял бомбу. Не так это и сложно. Ослабить винты на крышке деревянной шкатулки. И кожух стащить, медленно, по доли дюйма в минуту. Каждый удар сердца отзывается в руках. Живая дрожит, а в железной появляется знакомый зуд. Рассмотреть переплетение патрубков. Перерезать тот, что ведет от запала к заряду. И колбу, закрепленную в стальной сети, извлечь.
Б) Пламя, почувствовав Брокка, прильнуло к стеклу, расплескалось, желая одного — выбраться из плена. А Брокк с трудом сдержался, чтобы не помочь. Это просто — сжать руку, пусть хрустнет стекло и воздух соприкоснется с живым огнем. Он видел, что случается после. Чудовищная сила, выплеснувшись вовне, сомнет Брокка, искорежит и экипаж, эхом ударит по дому, вышибая стекла. И поверху прокатится огненная волна, а когда схлынет, на заднем дворе останется яма, выжженная земля и оплавленный камень. Колбу Брокк держал в руках до прибытия полиции. И сам уложил в колыбель металлического короба, толстые стенки которого способны были пригасить взрыв. — Вам не следовало рисковать. — Следователь был старым знакомым.
В) Он благоразумно держался поодаль до тех пор, пока ящик не закрыли. Короб, погрузив в железный сейфовый экипаж, из тех, что банки используют для перевозки наличности, увезли. Отправят на полигон, где и выпустят пламя на свободу. Поехать за ними? Еще раз полюбоваться на огненный цветок, что распускается над землей? И услышать прощальный стон умирающего огня? А вечером напиться от нахлынувшей тоски… не выйдет. Брокк устал. От снов и писем, которых не становилось меньше. Камней, что время от времени летели в двери его экипажа. И ожидания, когда будет пересечена та черта, что отделяет угрозы от действия. Вот, дождался. — Почему вы не боитесь? — Кейрен сам прошелся по двору, заглянул в конюшни и долго принюхивался, пытаясь среди обычных запахов лошадей, навоза, сена и преющей соломы выловить тот, чуждый, что выведет на след.
Г) Но кто бы ни поставил бомбу, действовал он осторожно. Даже металл пропах перцовым настоем, дешевым, однако надежно отшибавшим нюх. Или чужак, воспользовавшийся отсутствием хозяина? Брокк ныне редко появлялся в городе. И тогда получается, что его лишь пугали? Сработай запал, и пострадала бы конюшня, лошади. Конюхи и мальчишка-рабочий. Возможно, дом бы задело. Пожар опять же. — Интересно. Мне, знаете ли, случалось работать по… аналогичным делам. До бомб, правда, не доходило. — Он слегка ослабил узел галстука. Узлы Кейрен вязал совершенные. — Обычно ограничивалось письмами. Иногда стреляли. Еще похищение как-то случилось. Кейрен наклонился и поднял с земли мятую бумажку. Из необъятного кармана появился белоснежный платок с монограммой.
Д)— Так вот, мои подопечные, как правило, очень нервно реагируют на угрозу их жизни. После третьего-четвертого письма начинают требовать охрану… или сами ее нанимают. Положив находку на платок, Кейрен поворачивал ладонь влево и вправо, разглядывая этот клок бумаги с преувеличенным вниманием. — Полторы сотни и одна бомба, которая чудом не взорвалась. А вы мало того что не требуете охраны, так еще и лезете ее снимать. — Она ведь и взорваться могла…— Это крайне неразумно с вашей стороны. Следовало дождаться приезда специалиста. — Думаете, ваш специалист разбирается в бомбах лучше меня?— Думаю, — мягко заметил он, — что смерть специалиста куда менее огорчила бы его величество, нежели ваша. И ладно бы повод был действительно серьезный.
Е)— Я полагаю, — взгляд Кейрена был по-прежнему безмятежен, — что сегодня снаряд оказался под вашим экипажем. А завтра? Как знать… Мастер, что будет, если завтра бомба окажется не под днищем вашего экипажа, но, скажем, под сценой Королевского театра? — Или в Академии… в парке… во дворце… просто на пути его величества. — Вижу, теперь вы осознали всю… скажем так, неоднозначность ситуации. — Пока угрожали только мне. И, вероятно, в том была своя ирония: творение убивает создателя.— Механизм прост. Заряд, запал и замедлитель. Запал разрушает стеклянную оболочку с зарядом, выпуская живое пламя. При соприкосновении с воздухом начинается непроизвольная реакция первичного выброса.— Истинное пламя использует в пищу все, до чего дотянется, но, не имея плотного контакта с жилой, погибает.И Брокк помнит эхо боли, доносившееся с полигона.
Ж)— Вот только до своей гибели уничтожает все на футы вокруг, — завершил Кейрен. — Райгрэ Брокк, я понимаю ваше… двойственное отношение к подобным устройствам, но мне нужно знать, насколько реально вне стен лаборатории… или вашего корпуса создать такую вот бомбу. — Технически само устройство элементарно. Основная проблема в заряде. Запереть истинное пламя не каждый способен. Дело не в физических возможностях, но в умении создать уравновешенный силовой контур. Что до остального, то и человек, более-менее знакомый с принципами механики, управится.— Возможно, возникнет затруднение с некоторыми реактивами, но… сами понимаете, сейчас довольно просто достать многие запрещенные вещи. Или вовсе сменить замедлитель с химического… — Брокк все же присел и окинул комнату взглядом, который остановился на часах. — Скажем, на механический. Он будет точнее.
З)— Значит, искать надо среди своих…Похоже, эта мысль была Кейрену не по нраву.— Боюсь, что так. — Брокк коснулся стекла, которое было влажным и изнутри. — Человек не сможет воспользоваться силой жилы.— Если я правильно понял, то связать пламя не так просто, верно? И как много найдется тех, кто способен на подобное? Не много. И каждый оставляет свой отпечаток силы, вот только истинное пламя, пусть и запертое в стекле, искажает след. Будь колба пустой, Брокк сказал бы, чьи руки создали ловушку. Будь колба пустой…— Мне надо подумать, — ответил Брокк, глядя в глаза Кейрену. — Думайте, мастер. Но… вы понимаете, что времени на раздумье осталось немного. И еще, я просил бы вас не задерживаться в городе. Брокк и не собирался. Но было истинное пламя, и тот, кто заключил его в стекло, готовился к войне.Брокк потер виски: он устал воевать.
1.1.— Вынужден признать, что наша предыдущая миссия не увенчалась успехом. Листовки — одно дело. А бомбы — совсем даже другое. — С одной стороны, это, конечно, не может не печалить. С другой… все, что ни делается, все к лучшему. Теперь они знают, что намерения наши серьезны.— И да, королевские ищейки носом землю роют. — Грент произнес это с явным удовлетворением. — Риск возрастает в разы. Поэтому следующую акцию нужно продумать очень тщательно… Да и разговоры о бомбах со справедливостью в ее голове не увязывались. Дурачок. Таннис понимает, что с королевскими ищейками связываться себе дороже. Она-то небось в нынешних делах по уши увязла, и значит, отправят или на каторжную баржу, или сразу на виселицу. Это у Грента соскочить выйдет: хозяин вступится, а то и сам со своего кармана судейских подмажет, чай, не бедный.
1.2…Войтех наверняка запретил бы с ним связываться.— Поскольку разъяснительная работа с населением не дает тех плодов, на которые я рассчитывал…— …нам все-таки необходимо устроить показательную акцию. Именно здесь, в Нижнем городе. Таннис поморщилась. Все-таки чем дальше, тем меньше ей нравилась затея Грента. И если поначалу все выглядело довольно безобидно: подумаешь, бумажки разнести, раскидать по цехам, расклеить на стенах домов, где и без того висит всякого мусора, то разговоры, а выходит, что не только разговоры, об акциях и взрывах — дело иное… Ну да, гарантия — хорошо, но сам Грент своей шкурой не рискнет. И Патрика не пустит — у него другая задача. А значит, идти выпадет Таннис. — Тем более что нет необходимости лезть именно на тот склад. Достаточно будет разместить наш подарок на соседнем…