– Если что, у меня есть внучка, – сказал Феликс. – Отличная девка. Сотку от груди жмет. Я, конечно, рассчитывал, что она себе человека найдет, но ты, как я посмотрю, нормальный мужик, хоть и животное…
– Дашь номерок? – Клиф просунул голову между сиденьями, забыв о тошноте. – Я как раз в свободном полете.
Дед покосился на него и пробормотал:
– Не дай бог дожить до правнуков.
— Давай я научу тебя плавать, — предложил Брун, выливая суп из консервной банки в тарелку. — Хотя это будет непросто…
— Почему это? — возмутилась Эльза. — Я быстро учусь.
— Непросто для меня, — пояснил Брун. — Ну, знаешь, ты и я, голые, в теплой воде, звезды там всякие…
— Кто бы мог подумать, что ты такой романтик, — улыбнулась Эльза.
— Да я и сам не догадывался…
... Люди не умеют терять, не хотят отпускать. Наивно думают, что в этом мире что-то им принадлежит. Мы приходим одни и уходим одни. И единственное, за что стоит цепляться — это мы сами. Потерять себя — вот что страшно.
— У тебя глаза на солнце как гречишный мед, — сказал он.
— А тебе лишь бы пожрать, — буркнула она.
— Вообще-то я пытался сделать тебе комплимент...
Мой супруг был творческой личностью, видя гармонию в хаосе, я же предпочитаю порядок.
— Придурок! Ты не медведь, ты осел! Оборотень-дятел! Редкий, исчезающий вид!
— Я смотрю, ты теперь с лосем, — заметил Брун. — Очень удобно, он сразу с рогами.
– Ты гуглила омлет?
– У нас дома есть повар.
В моем возрасте откладывать нельзя – есть риск помереть еще на стадии разработки плана.
"Люди не умеют терять, не хотят отпускать. Наивно думают, что в этом мире что-то им принадлежит. Мы приходим одни и уходим одни. И единственное, за что стоит цепляться — это мы сами. Потерять себя — вот что страшно."
Девчонке и так непросто, а тут он — чуткий и внимательный, как медведь.