– Вы были подругами?
– Нет. Мы... считались подругами.
– Существенная разница.
– Охренеть.
– Вот именно. – Доктор резким движением вбил пробку в бутыль. – Как вы изволили выразиться, охренеть… меня вытаскивают среди ночи из постели, угрожают…
Бутыль исчезла в кофре, который захлопнулся с резким щелчком.
– Тащат под дождем за пару миль, а когда я пытаюсь исполнить свой долг, то посылают в…
– В жопу, – подсказал Райдо, не из желания позлить этого, доведенного до края человека, но исключительно для точности изложения.
Месть ничего не дает. И к справедливости никакого отношения не имеет.
– Давай откровенно. Чего ты хочешь?
– Чтоб она сдохла.
– Замечательно. У тебя вроде нож имеется. Иди и убей.
– Что? – Нат, который явно был настроен долго и нудно доказывать свою правоту, растерялся.
Йен выдохнул.
- И вы пытаетесь откупиться?
- Я пытаюсь найти хоть какой-то выход. Одна жизнь против многих. Простая арифметика.
-Хреновая у тебя арифметика , шериф , но за предупреждение спасибо.
-Не отдашь?
-Не отдам.
-Мэр...
-Плевать на мэра...
-И на людей?
-На них тем более плевать. Если им, чтобы почувствовать себя легче , надо кого-то повесить, то... в бездну таких людей.
И да , убивать я буду. И уж поверьте, совесть меня не замучает.
я ее хочу.
– Что? – Райдо опешил. Такого он не ожидал.
– Хочу ее, – терпеливо повторил Нат. – Им она не нужна. А мне нужна. Давай заберем?
– Нат!
– Что?!
– Мы не можем просто взять и забрать человека. Это незаконно.
– А как законно?
– Как… – Интересный вопрос. – К примеру, мы можем посвататься к ней, заключить брачный договор или что там у людей положено… и после обряда, когда она станет твоей женой, ты ее и заберешь.
Если Райдо надеялся, что этот вариант отпугнет Ната, то ошибся. Тот задумался. Думал долго, пожалуй, минуты три, и с каждой минутой хмурился все больше.
– Хорошо, – наконец произнес он, – я согласен.
– На что?
– Жениться.
Можно быть сильным... и умным... и талантливым охрененно, но при всем этом не быть счастливым.
Старших надо слушать, и будет тебе тогда если не счастье, то хотя бы пирожки.
- Что до жизни моей, которая, уверен, ни хрена тебя не интересует, но ты ж у нас скотина воспитанная, без поклонов не умеешь, то скажу так: у меня все в полном ажуре. Ушел я в отставку, да не просто так, а с листом наградным, к которому медалька положена. Так что ныне я не хрен с горы, а, как изволил выразиться мой папашка, достойный член общества.
По-настоящему взрослый человек не только сам принимает решения, но и сам отвечает за их последствия.
Принято говорить, что на правду не обижаются, но это ложь. Правда обижает, если ты не готов ее признать.
Кошмары - дело личное, можно сказать, интимного свойства.
"– ...я ума не хочу.
– А чего?
– Счастья. Можно быть сильным, и умным, и талантливым охрысенно, но при всем при этом не быть счастливым."
"любовь такая… только, как по мне, это тоже неправильная любовь, когда ты навязываешь свою волю тому, кого любишь. И нельзя из-за любви к кому-то подчиняться, терпеть, как это Кейрен делает… А есть еще такая любовь, которая до гроба, чтобы умереть в один день…
– И что с ней не так?
– Не знаю… наверное, я слишком черствый, не понимаю, как можно уйти за кем-то, оставив, скажем, детей… или родителей… есть любовь, которая доводит до самоубийства… или до безумия… по-моему, она сама отчасти безумие… есть рабская… и снисходительная… и всякая вообще. Только правильной нет, идеальной."
— Дура, — отозвался Нат. — Не трону я тебя… я вообще с бабами не воюю… вот была бы ты мужиком, тогда бы… Он замолчал. А Ийлэ убрала руку с ножа, ей почему-то хотелось поверить Нату. Он ведь ненавидит. А ненависть не лжет, в отличие от любви…