Российская империя начала XIX века. В дом Фамусовых к своей возлюбленной Софье приезжает молодой дворянин Чацкий и с порога начинается неравное противостояние просвещенности и консерватизма, молодости и зрелости. По пути на свет выползают все гнуснейшие стороны аристократического общества, только уму от этого — сплошное горе. Классика русской драматургии.
Ученье – вот чума, ученость – вот причина,
Что нынче, пуще, чем когда,
Безумных развелось людей, и дел, и мнений.
В мои лета не должно сметь Свое суждение иметь.
Чуть свет – уж на ногах! и я у ваших ног.
Ах! злые языки страшнее пистолета.
Тот нищий, этот франт-приятель;
Отъявлен мотом, сорванцом;
Что за комиссия, Создатель,
Быть взрослой дочери отцом!
А впрочем, он дойдет до степеней известных,
Ведь нынче любят бессловесных.
Что нового покажет мне Москва? Вчера был бал, а завтра будет два.
Свежо предание, а верится с трудом.
Послушай! Ври, да знай же меру!
Читай не так, как пономарь, А с чувством, с толком, с расстановкой.
Бывают странны сны, а наяву страннее.
Чины людьми даются, А люди могут обмануться.
Ей сна нет от французских книг, а мне от русских больно спится.
Дома новы́, но предрассудки стары. Порадуйтесь, не истребят
Ни годы их, ни моды, ни пожары.
О! если б кто в людей проник: Что хуже в них? душа или язык?
Злые языки страшнее пистолета.
А чем не муж? Ума в нем только мало; Но чтоб иметь детей, Кому ума недоставало?
— Где ж лучше? — Где нас нет.
А у меня, что дело, что не дело,
Обычай мой такой:
Подписано, так с плеч долой.
София: ... и вкрадчив, и умен, но робок... знаете, кто в бедности рожден...
Фамусов: Ах, матушка, не довершай удара! Кто беден, тот тебе не пара!
Не надобно иного образца,
Когда в глазах пример отца.
А все Кузнецкий мост, и вечные французы,
Оттуда моды к нам, и авторы, и музы:
Губители карманов и сердец!
Ах! от господ подалей;
У них беды себе на всякий час готовь,
Минуй нас пуще всех печалей
И барский гнев, и барская любовь.
Счастливые часов не наблюдают.
Блажен, кто верует, тепло ему на свете!