После химической войны, уничтожившей хлорофилл, выжили немногие. На берегу Средиземного моря стоит Азиль – город, спрятанный под куполом. Это последний приют для уцелевших. Но, как часто бывает, чистый воздух и качественная пища стали привилегией богатых. Как итог – революция, свершившаяся год назад. Мир изменился в лучшую сторону – воздух стал чище, в городе появились деревья и травы. Но вот однажды оживает радиоаппаратура, которая пылилась в молчании долгих пятьдесят лет, а девочка находит...
Два сердца - одна любовь... Две жизни - одна дорога.
У зла нет власти, над теми кто светил душой и верит тем, кто их любит. <...> Сердце в котором живёт вера невозможно превратить в камень.
В детстве они с братом любили зимой выносить чайник на крыльцо и наблюдать за паром. Веронике чудились в нём и восточные джины, и жутковатые многоголовые змеи, и оперение сказочны птиц. Жиль был совсем мал и верил всему, что рассказывала сестра.
Вопрос обжигает, как пощёчина. И почему из уст людей то, что так дорого ему, звучит как нечто постыдное?
Бог странный, Веточка. Всякий раз он ставит нас перед выбором. Даже когда всё очевидно, мы всегда делаем выбор внутри себя.
Ты боишься публичного греха, Ксавье? Не это страшно. Грех - это оставаться несчастным, отталкивая от себя то, что даёт тебе Бог.
Если вы знаете что-то, что вас совершенно не касается, не торопитесь это использовать. Может сработать не так, как вы ожидали.
... он всякий раз благоговеет перед обилием книг в шкафах за стеклянными дверцами. Их несколько сотен - стоящих плотно, корешок к корешку, в потёртых и потускневших от времени переплётах, едва ощутимо пахнущих, будящих воспоминания о доме. Голова кружится, если вдуматься: сколько знаний хранят эти книги. А если это ещё и истории...
Есть в поведении сына бывшего Советника что-то неискреннее. Жиль это чует, читает в хитрых насмешливых глазах молодого Меньера. Когда два года проживёшь на улице, начинаешь считывать людей без труда.