«Драма на охоте» — одно из ранних произведений Антона Павловича Чехова, в котором переплелись динамизм трагического повествования и детективный сюжет с неожиданной развязкой.
Жизнь человеческая дорога, и за неё можно отдать... всё! Спасите жизнь!
А ты сегодня нормален. И не пьян, и водки не просишь. Что сей сон означает?
Пробило двенадцать. Порядочные женщины в эту пору ложатся спать.
Человеческое жало опаснее змеиного.
— Молчи, тебя не спрашивают! — Меня и спрашивать не надо… Сам скажу.
Если любить всех девушек, которых я встречаю, живя под луной, то не хватит сердца, да и слишком жирно...
Чувствовать себя на этом свете лишнею мебелью очень тяжело...
Не одни только дети бывают глупы… Бывают дураки и в пятьдесят лет.
А бывают минуты, за которые можно отдать месяцы и годы!
Нельзя требовать от грязи, чтобы она не была грязью.
Трудно понять человеческую душу, но душу свою собственную понять ещё трудней.
– Человеческое жало опаснее змеиного! – не преминул сморальничать со вздохом Урбенин.
Самоубийцей называется тот, кто, под влиянием психической боли или угнетаемый невыносимым страданием, пускает себе пулю в лоб; для тех же, кто дает волю своим жалким, опошляющим душу страстям в святые дни весны и молодости, нет названия на человеческом языке. За пулей следует могильный покой, за погубленной молодостью следуют годы скорби и мучительных воспоминаний. Кто профанировал свою весну, тот понимает теперешнее состояние моей души. Я еще не стар, не сед, но я уже не живу. Психиатры рассказывают, что один солдат, раненный при Ватерлоо, сошел с ума и впоследствии уверял всех и сам в то верил, что он убит при Ватерлоо, а что то, что теперь считают за него, есть только его тень, отражение прошлого. Нечто похожее на эту полусмерть переживаю теперь и я...
Убил я под влиянием аффекта. Теперь ведь и курят и чай пьют под влиянием аффекта. Вы вот в волнении мой стакан захватили вместо своего и курите чаще обыкновенного... Жизнь есть сплошной аффект... так мне кажется...
Скажи, что ты читаешь, и я скажу, кто ты.
Издевательство над чужими страданиями не должно быть прощаемо.
Жутко жить, не зная цели...
— Я с вами еще мало знаком, — продолжал я, — может быть, вы прекраснейший человек, а потому мне и не хотелось бы с вами спозаранку ссориться... Я не ссорюсь с вами... Я приглашаю вас только понять, что трезвым не место среди пьяных... Присутствие трезвого действует раздражающе на пьяный организм!.. Поймите вы это!
Письма ведь не лица: не выдают себя, если лгут.
Лакей, прошептавши дерзость, вытянулся передо мной и, презрительно ухмыляясь, стал ожидать ответной вспышки, но я сделал вид, что не слышал его слов. Мое молчание — лучшее и острейшее орудие в сражениях с Поликарпом. Это презрительное пропускание мимо ушей его ядовитых слов обезоруживает его и лишает почвы. Оно как…
Бедняга искал мира не в себе самом, не в людях, а в алкоголе. ------------ Страшная злоба бушевала в душе моей… Всё то немногое хорошее и честное, что осталось во мне после продолжительной жизненной порчи, всё то, что уцелело от тления, что я берег, лелеял, чем гордился, было оскорблено, оплевано, обрызгано грязью! Ранее…