Какой же мой шеф очаровательный мужчина! И плевать, что у него целый ряд заскоков и серьезная зацикленность на чистоте. Зато сексуален как черт! Погрузившись в мечты о нем, я пропустила начало его просьбы. Оказалось, что великолепный босс уговаривает меня очаровать его самого злостного конкурента, чтобы собрать для него нужную информацию. Обида моя была безгранична – не на то я надеялась! Но разозлилась, взяла себя в руки и пошла очаровывать. Хотя бы для того, чтобы отомстить за хроническое...
– Данила, ты что делаешь?
– Повышаю твою степень развратности. А ты о чем подумала – комаров отгоняю?
– О, а у развратности есть хоть какой-нибудь максимум? – я чуть повернула к нему голову.
– Только физиологический. К сожалению или к счастью, но далеко не всё под силу смертным созданиям с использованием двух членов и трех дырочек. Но нам пока есть к чему стремиться.
– Фу, какой ты ужасный пошляк, Данила! И перестань меня наглаживать – кто-нибудь заметит.Артур, не отрывая взгляда от мерцающего экрана, меня решил не поддерживать:
– Продолжай ее наглаживать, Данила. Я не хочу быть единственным, кто ждет-не дождется титров… Какой замечательный фильм! Интересно, про что?
У них есть все, кроме меня – катализатора их страсти. И они не стояли бы сейчас там, вот именно такие, если бы не я. Я здесь не то чтобы лишний, но просто ебучий амур, соединивший несоединяемое и не отошедший вовремя в сторону. Третий им нужен – не столько Лике, сколько Артуру, поскольку он полностью раскрывается, лишь когда ощущает жесткую конкуренцию, а полностью раскрываться ему очень понравилось. Так понравилось, что он готов отодвинуть все свои стереотипы, если уже не наслаждается их преодолением. Лика же этот опыт не забудет, один никогда не равен двум, она себе память уже не сотрет. Благодаря этому, я им все еще необходим, но когда-нибудь придется оставить их, а самому вернуться к тупым Юлям и пустым на эмоции свингерам.
...два раза лично наблюдал, как все женщины мира окончательно и бесповоротно теряют Царева. Он ведь зацикленный маньяк с кругозором слепого котенка, потому у него сошлась эмоциональная петля на Лике: она и вызывает в нем уважение, которое Царев отождествляет с влюбленностью, и ассоциируется теперь с высшей формой удовольствия, к чему я приложил обе руки и один профессиональный хер. Вряд ли консервативный чудик когда-то вообще сможет посмотреть на другую. Там дело пропащее, его уже не спасти. Потом придумаю, как буду Лику от него спасать.
Зачем то после финального финала нашего короткого полуроманчика....
Гений никому непонятной мысли...
Какой замечательный фильм! Интересно, про что?
Ну почему людям так нравится залезать в чужие штаны, куда их не звали?
...Меня уже даже мой психолог параноиком называет. Это после того, как я ему рассказал, что Лика обязательно украдет весь мой бизнес, ведь у нее был доступ к самым важным данным. Он уверен, что я надумываю. Я уверен, что пора менять психолога.
- Ладно, играем, потом идем купаться и целоваться - но целоваться будем как приличные люди.
- Ни разу не целовался как приличный человек...
— Артур Андреевич, а вам никто не говорил, что вы немножко параноик?
— Говорил, конечно. – Он и глазом не моргнул. – Я своему психологу плачу за честность.
Ну почему он так непонятен в своих эмоциях? Нравлюсь – скажи, я об этом столько времени мечтала! Не нравлюсь – оставь в покое и дай от себя вылечиться. Раздражаю – уволь. Ревнуешь – так хотя бы самому себе признайся, откуда у этой ревности растут ноги! А то ни два ни полтора, душу всю вытряс.
Спонтанность – это здорово. Но ожидание – особый род удовольствия.
Вообще никогда и ни перед кем не оправдывайся за то, что чувствуешь. Главное, себе не ври. Не представляю свое существование, если бы я делал не то, что хочу сам, а чего хотят другие.
Любовь – она не про мораль, не про ответственность и долги. Она про желание, чтобы конкретному человеку было хорошо.
Это ненормально – так сильно бояться завтра уже сегодня!
Если счастье хрупкое, то разобьётся от любой проверки. Значит, надо бить по самым слабым местам! Сломается – так пусть сразу и ломается. Не сломается – я со временем перестану этого бояться.
Если людям больше не о чем поговорить – пусть говорят о нас, ведь мы этого заслуживаем и вместе, и по отдельности.