Вечер обещал быть счастливейшим в жизни Егора Гвоздикова: во-первых, он сумел-таки не провалить экзамен, во-вторых — прекрасная Соня ответила согласием на предложение о свидании! Но шесть бутылок пива, на радостях выпитые после обеда, внесли в судьбу студента драматические коррективы... Кому как ни Чехову, медику, не знать о стадиях опьянения, где последней является временная амнезия, которая так ловко проигрывается в рассказе. Невольно вспоминается трагикомедийный сатирический киноальманах из...
Пиво пить приятнее, чем любить, а потому пейте пиво. Не хочу вам мешать.
Уже не ваша С...
P. S. Не отвечайте мне. Я вас ненавижу
— Вы пьяны, что ли?
— Нннет... Но я справедлив! Какое вы имеете пра... пр... пр... От пива нельзя быть пьяным...
— Что с вами? — тихо спросила она.
— И не ваше, не ваше дело... Никто не имеет права вмешиваться в мои дела... Все они дураки и вы... дураки.
Немного помолчав, Гвоздиков прибавил:
— И я дурак...
— Какой вы смешной! Ха-ха-ха... Как вы хорошо представлять умеете! Ну, пойдемте... Давайте болтать...
— Кого болтать? Что? Вы почему? А я почему? Смеетесь?
Выпив, наконец, пятую и шестую, он пригорюнился и задумался о ничтожестве вселенной вообще и человека в частности...
Дойдя до половины четвертой бутылки, он ударил кулаком по столу, взъерошил волосы и сказал:
— Я им покажу, кто я таков!
Принимаясь за третью бутылку, Гвоздиков махал перед своим носом рукой и клялся, что счастливее его никого нет на этом свете. Клятву давал он самому себе и верил этой клятве безапелляционно.
После второй бутылки он почувствовал, что в его голове потушили лампу и стало темновато. Но зато как весело стало! Хорошо жить на этом свете после второй бутылки!
Гвоздиков сел, поставил перед собой рядком все шесть бутылок и, любовно поглядывая на них, принялся пить. Выпив три стакана, он почувствовал, что в его груди и голове зажгли по лампе: стало так тепло, светло, хорошо.
Пообедав, он лег и замечтал о всякой всячине: о дружбе, о любви, о службе...
Гвоздиков получил не пять, а только три с плюсом, но... но почему же не соврать, если можно? Экзаменующиеся так же охотно врут, как и охотники.
На другой день Гвоздиков послал Соне письмо следующего содержания:
«Прошу прощения. Не мог вчера явиться, потому что был ужасно болен. Назначьте другое время, хоть сегодняшний вечер, например.
Любящий Егор Гвоздиков».
Ответ на это письмо был таков:
«Шляпа ваша валяется около беседки. Можете ее взять там. Пиво пить приятнее, чем любить, а потому пейте пиво. Не хочу вам мешать.
Уже не ваша С...
P. S. Не отвечайте мне. Я вас ненавижу».
— Мер-р-зкий!! — проворчала она.— Негодный! Так вот ты какой? Так на же, вот тебе! На тебе! На тебе!
И Соня своей маленькой ручкой раз пять коснулась до затылка Гвоздикова, и как коснулась! Ноги ее заходили по его шляпе. Мстительны женщины!
— Что с вами? — тихо спросила она.
— И не ваше, не ваше дело... Никто не имеет права вмешиваться в мои дела... Все они дураки и вы... дураки.
Немного помолчав, Гвоздиков прибавил:
— И я дурак...
— Вы получили письмо? — спросила она.
— Получил... От Сонь... ки... От Сони... Вы — Соня? Ну и что ж? Глупо... Слово «нетерпение» в слоге «не» пишется не чрез «ять», а чрез «е». Грамотеи! Чёрт бы вас взял совсем!..
— Вы пьяны, что ли?
— Нннет... Но я справедлив! Какое вы имеете пра... пр... пр... От пива нельзя быть пьяным...
«У меня в глазах кто-то... пищит! — подумал он.— Надо выйти на воздух, а то я ослепну. Надо по...погулять... Здесь душно. Печи всё топят... О, о-ослы!! Пищат и печи топят! Дураки!» Гвоздиков надел шляпу и вышел из комнаты.
Он, сам того не замечая, дошел до места, о котором упоминалось в письме.
— Я знаю, что она во мне полюбила! — забормотал он.— Знаю-с! Она полюбила во мне недюжинного человека! Так-то! Знает, кого полюбить и за что полюбить... Недюжинного человека! Я не какой-нибудь там... этакий... Я Гвозд... Я...
Принимаясь за четвертую бутылку, он воскликнул:
— Да-с! Не какой-нибудь! Полюбила она во мне... гения! Ге-ни-я! Мирового гения! Кто я? И что я? Вы думаете — Гвоздиков? Да, я Гвоздиков, но какой Гвоздиков? Как вы думаете?
Выпив три стакана, он почувствовал, что в его груди и голове зажгли по лампе: стало так тепло, светло, хорошо.
«Она составит мне мое счастие! — подумал он, принимаясь за другую бутылку.— Она... она именно та, о которой я мечтал... О да!»
«Пока суть да дело,— подумал он,— а мы выпьем. Время быстрей покажется».
Принесли пиво. Гвоздиков сел, поставил перед собой рядком все шесть бутылок и, любовно поглядывая на них, принялся пить.
«Как жаль, что у меня часов нет! — думал он.— Будь у меня часы, я мог бы высчитать, сколько осталось до вечера. Время, как назло, протянется чертовски медленно».
— Любим! Любим!! Любим!!! Как я счастлив, чёрт возьми! О-о-о! Тру-ля-ля!
«Так и быть. Будьте ровно в 8 часов около канавы, в которую вчера упала с головы ваша шляпа. Я буду сидеть под деревом на скамеечке. И я вас люблю, только не будьте таким неповоротливым. Надо быть бойким. Жду вечера с нетерпением. Я вас ужасно люблю. Ваша С.
P. S. Maman уехала, и мы будем гулять до полночи. Ах, как я счастлива! Бабушка будет спать, не заметит».