Трудна, романтична и смертельно опасна студенческая жизнь. Особенно если ты учишься в Роннской Академии Магии. И не важно, кто ты. Принцесса Ярборро, дочь главы гильдии боевиков, герцогиня, сбежавшая с другого материка, или простая деревенская девушка из милого местечка с романтичным названием Алояблоньки. Если настоящая дружба для тебя не пустой звук, а магия рвется наружу, то подчиняясь, то диктуя свои условия… Будь готов к невероятным опасным приключениям! И знай – никто тебе не поможет!...
Если бы призраки слышали стоны боевиков этим утром, они бы уже покинули, рыдая, родные подземелья Академии. По причине профнепригодности.
Принцу Лорриану понравился взгляд хозяина, который выбежал навстречу из-за стойки, стоило им дружно зайти в помещение. Взгляд был правильный. Испуганный и несчастный. Наконец-то!
А то в Ронне демонов встречали настолько радушно и радостно, словно их присутствие не было чем-то зловещим, темным и страшным.
– После допроса пойду сдамся профессору Дин. Может, разрешит своему питомцу меня укусить.
– При всем моем уважении, магистр, я бы поставил не на зверька…
– Бер! Ты хочешь сказать, что если ядовитый зеленый болотный опоссум меня цапнет…
– Конечно! Крыса сдохнет раньше.
Эмма испытывала гордость за свою девочку. Умную и храбрую. Алан Ярборро же испытывал страх за свою дочь. Упрямую и наглую. Где только она начиталась этих «Положений»? Скажите, пожалуйста!
Фавн ушел, а к Картеру подошел Лорри. Демон положил руку другу на плечо, сжал, с силой выпустив когти. Боль пронзила тело, кровь потекла под черной тканью, и стало… хорошо.
– Спасибо, – выдохнул боевик.
Редкий друг догадается разодрать в нужный момент плечо в кровь.
– А ты, Ярборро, молодец. Нет, ты, конечно, бестолочь, каких демоны не видели, но все равно молодец!
«Вот так, Корри! – мысленно обратился сам к себе куратор. – Сколько женщин было у тебя, друг. Сколько украшений, цветов, пирожных… А вот она, твоя единственная! Вот она, твоя судьба. Сон, дыхание, мечта, кровь, пот и слезы. Маленькая женщина, юная магиня, улыбку и поцелуй которой можно заслужить лишь… подарив нежной прелестнице двустороннюю обоюдоострую секиру мастеров Лохо!»
– И как ты думаешь, – спросила Ива, – чем закончится весь этот скандал с Шарль?
Дженни вздохнула. Вспомнила бешеное лицо Рийса.
– Если историк умный, то проблем больше не возникнет. Если не очень – у нас будет новый историк.
Он хотел что-то сказать, но вместо этого чихнул, выразительно посмотрев на Ярборро. Боевик виновато пожал плечами и… тоже чихнул.
– Зелий от простуды не существует! – злорадно проговорила профессор. – Но это не значит, что надо кубками пить настойку искристого снежника!
Серая шаль с черепами ползла за ней, напоминая сытую, но все равно очень сердитую змею. Как будто рептилия съела что-то не то и теперь раздумывала, переварить или все-таки выплюнуть обратно?
Он наивно полагал раньше, что страх ему просто-напросто неведом. Глупец! Ты просто не любил никогда.
Корри всегда недолюбливал острова. Никогда не понимал тех, кто восхищался тропическими красотами: «Ах, цвет воды и неба необычный! Бирюзовый!». Подумаешь… Невозможная жара, одежда липнет к телу, песок хрустит на зубах да несколько солнц над раскаленным горизонтом намекают, что ты сошел с ума.
– Генриетта погибла. Ей ты уже ничем не поможешь.
Вой, от которого содрогнулись стены. Магия вырвалась наружу, слилась с Тьмой, пронеслась по подземелью и вернулась обратно, чтобы из последних сил обрушиться на магистра. Ноги Ярборро дрожали, лицо заливала кровь, но сила, споткнувшись о защиту, которую он успел выставить, захлебнулась и стихла.
Выплеснув всю энергию, что в нем была, Картер рухнул как подкошенный. По неподвижному, но живому телу – Алан это чувствовал наверняка – пробегали цветные всполохи.
Когда вам будут рассказывать, что самое страшное на белом свете – это демон в боевой ипостаси, не верьте.
– И если вы, начинающие алкоголики, потрудитесь вспомнить, что было ночью, то поймете, насколько я сегодня излишне милостив.
– О-о-о…
Стон демона летел по подземелью Академии, вызывая у местных призраков уважение и зависть. Их собственные вздохи и завывания, леденящие души наказанных карцером студентов, не шли ни в какое сравнение. Обидно!
Рийс вышел к морю. Отойдя достаточно далеко от замка, маг забрался на огромный валун. Ночь. Море. Очертания башен на фоне огромной полной луны.
Медленно, закрыв полнеба одним взмахом полупрозрачного крыла, призрак опустился на крышу замка.
Марта и правда оставила простой, но вкусный ужин на столе под чистой салфеткой. Сердце девушки кольнула ревность. Это ее мужчина! И готовить ему она должна сама! Кормить любимого человека. Счастье. Надо будет попросить хозяйку Марту научить ее всему-всему!
Что-то подсказывало принцессе, что королева Ярборро частенько любуется, как внучка мирно спит в кроватке. На сон грядущий, вместо отвара корня тихушницы, известной своими успокаивающими свойствами.
Вы трусливо прячетесь за идею о том, что людей больше, полагая, что рано или поздно открытое господство магов приведет к бунту. Я много раз пытался объяснить Албертону, что разумная тирания сильнейшего по праву ведет к почитанию. А вы своими заигрываниями лишь расшатываете устои. И я решил показать на примере, как нужно делать. А уж молодые маги пусть выбирают, какой путь им ближе.
Первый раз в жизни он сделал девушке подарок. Никогда раньше у него не было такого желания. Да этого и не требовалось, если честно. Сладкий сон студенток Академии слишком привык к тому, что лучший подарок для любой девушки – он сам.
После допроса пойду сдамся профессору Дин. Может, разрешит своему питомцу меня укусить. И я, наконец, сдохну. Голова хоть болеть не будет.
– При всем моем уважении, магистр, я бы поставил не на зверька…
– Бер! Ты хочешь сказать, что если ядовитый зеленый болотный опоссум меня цапнет…
– Конечно! Крыса сдохнет раньше.
– А что мы будем рисовать? – послышались наконец реплики из зала.
– А рисовать вы будете меня! Я сяду на лестницу, – маг, поднявшись на несколько ступенек, ловко подобрал полы своей мантии и картинно уселся прямо на них, – вот так, повыше, чтоб всем было хорошо видно. Ну как? А? Хорош?
Первокурсники засмеялись. Обстановка разрядилась, и студенты приступили к работе. Зал таинственно зашептал удивительными звуками: карандаши в неумелых руках царапали бумагу, кисти, напротив, нежно щекотали белое полотно кончиком хвоста баргузина, а уголь крошился меж пальцев тихим жалобным хрустом.
Но… Словно прочитав ее мысли, в палату пришел папа. Разговор получился неприятным. Самым горьким оказалось то, что магистр Ярборро был прав. Прав в том, что она подвергла свою жизнь опасности. И сделала это исключительно из-за собственной гордыни. Что из-за нее чуть не погибло живое существо. Чай, который ее спас, все еще находился в тяжелом состоянии. Отец, не жалея обидных слов, красноречиво говорил о доверии. Он отнесся к ней как к взрослому человеку. А она – взбалмошный ребенок. Не оправдала надежд. Им с матерью пришлось воспользоваться своим положением, чтобы прикрыть и ее, и библиотекаря Фрею, и Ника, который дал ей книгу.
Джен вытирала слезы.
– То, что вы защищали своего боевого товарища, – это безусловный плюс. И будет учтено. Но вы же просто бросились на работорговцев, даже не удосужившись проверить, кто вам противостоит! Это минус. Огромный. А теперь вопрос: что вы могли сделать, не выдавая себя?
– Бежать, кричать, изворачиваться, – тихо, но твердо сказала Генриетта. – Тянуть время.
– Совершенно справедливо. А еще – изучать противника.