Цитаты из книги «Хельмовы игры. Хозяйка Серых земель: 2.2. Люди и нелюди» Карина Демина

— Ничего не имею против страшных сказок. Если только не участвовать…

Все же храм — лишь здание, верой его наполняют люди.

Вера и религия — все же несколько разные вещи. И вера в своей сути не требует ничего, помимо своей веры. Молитвы. Храмы… это нужно людям, не богам.

Мало знать себе цену, надо еще пользоваться спросом...

Жизнь делится на два этапа - сначала нет ума, потом здоровья.

Я не хотел вас обидеть. Просто случайно повезло.

В споре с круглым дураком и зацепиться-то не за что.

— Двести злотней. — Вначале Гавриил собирался предложить сто, но подумал, что, по столичным меркам, это ничтожно мало. Столица и вовсе оказалась дорогой, не настолько, конечно, чтоб причинить сколь бы то ни было значительный ущерб Гаврииловым капиталам, но все же…
— Двести? — Пан Вильчевский вновь прикрыл глаза.
В нем умирал патриот.
Умирал в муках, ослепленный золотом, оглушенный самим видом полновесных чеканных монет с королевским профилем.

В брак следует вступать с широко открытыми глазами, ясно осознавая все недостатки избранника.

— На вас еще лежит тень его силы и, боюсь, останется на годы, если не на всю жизнь. Ее не все видят…
— И чем это мне грозит?
Все же Себастьян полагал себя личностью здравомыслящей, и даже божественное внимание, без которого ненаследный князь неплохо себя чувствовал, не в силах было поколебать сие здравомыслие.
— Ничем. Это не проклятие. И не благословение, как думают иные глупцы. Вы не обретете новых способностей и не утратите прежних. Ваша жизнь по-прежнему будет принадлежать вам…
— Разве что… — Себастьян выжидающе замолчал.
— Разве что сумеречные существа… будут относиться к вам с повышенным вниманием. Их манит сила, особенно темная… это… это как аромат холодной воды в жаркий день. Или нектар для пчел…
— То есть жить мне лучше там, где нет пасек, — мрачно заметил Себастьян.
— Именно.
— Спасибо, что предупредили… а снять это…
— Попробуйте встретиться с другим богом.
Совет можно было бы счесть за издевательство, вот только Владислав говорил вполне серьезно.

- Сам на алтарь ляжешь?
- Так нет алтаря, куда ложиться? - Аврелий Яковлевич оборвал дорожку-нить.
- А ты на травку...
- Только если ты рядышком... помню я одного раза, когда ты да я, да травка... славно отдохнули.
Фыркнула и голову запрокинула, ни дать, ни взять - кобылка норовистая.

Нюся фляжечку погладила, думая, что права была маменька, говоривши, что путь к сердцу мужчины через требуху евонную лежит. Правда, не борщи варить надобно, а самогоночку…

Они жили долго и счастливо, пока не узнали, что другие живут дольше и счастливей.

— А ты человек, Гаврюша.
— Уверены?
— Уверен. Совесть у тебя имеется, а значит, человек… кем бы ты там ни родился.

Фигура, она или есть, или не надо есть.

Только познав черные будни, начинаешь ценить серые.

Иногда я начинаю думать, что голова людям дана исключительно ради мигреней.

Себастьян старался держаться бодро, хотя чувство было такое, что с него шкуру заживо содрали. А после вновь натянули, но сперва щедро изнутри солью натерли.
И жгло.
И чешуя, которая то появлялась, то исчезала, не могла избавить от боли. И броситься бы наземь с воплем позорным, с криком. Покатиться, сдирая неудобную шкуру когтями… то-то потеха будет.
Не дождутся.
Выдержит. Как-нибудь. И пусть улыбка его ныне больше на оскал похожа, ну так ничего… скалиться, оно тоже полезно… главное, экипаж тут… пешком бы они далеко не ушли.
Еще бы понять, как управиться.
Как-нибудь… главное, чтоб быстро… этакую механизму Себастьяну доводилось видать на прошлогодней выставке. Нет, та попроще была… поменьше…
— Дусенька, свет души моей… а ты не скалься, нечего было из дому сбегать… сделай доброе дело, садись в экипажу… поедем… мы поедем, мы помчимся…
Наверное, вот так с ума и сходят.
Через боль. Через силу. Выплескивая ярость песнею собственного сочинения…
— …по болотам утром ранним…

Женщина с нервами — это опасно.

Угрызения совести — не лучшая причина для замужества.

Слабому помощь богов лишь во вред. А сильный… как правило, сильный сам управляется.

— Мы идем правильно. — Себастьян указал пальцем на тропу. — Ее явно топтали не олени.

Коснулся дна — оттолкнись!

Официальный девиз гильдии ныряльщиков, неофициальный — золотарей.

Мужчина, не стакан муки, у соседки не займешь...

— Я… — Голос предательски дрогнул, все-таки в отличие от смелой княжны Эржбета была не чужда некоторых разумных опасений. — Я буду приманкой. А ты охотником…
Гавриил задумался на мгновение, но после покачал головой.
— Я буду, — сказал он, — и охотником. И приманкой.
А после глянул так, с насмешкой:
— Бета, ты же одолжишь мне платье?
Эржбета кивнула: все-таки в некоторых просьбах мужчинам не отказывают.