«Она, очевидно, жила в атмосфере, настолько насыщенной драматическими коллизиями, что ее собственная склонность их вызывать просто осталась незамеченной.
«Не знаю, как удачнее выразить свою мысль, - она слегка нахмурила лоб, - но мне кажется, раньше я никогда не ощущала так ясно, какая низость и безжалостность лежит в основе так называемых изысканных наслаждении, за которые так жестоко приходится платить…» (с.)
"Арчер покраснел до корней волос, но не смел ни двинуться, ни заговорить — как будто эти слова были диковинной бабочкой, которая от малейшего шороха могла раскрыть крылышки и улететь; но если сидеть не шелохнувшись, то другие, такие же прекрасные бабочки могли собраться вокруг нее" (с.)
«Если мы все не будем поддерживать друг друга, то общество попросту перестанет существовать»
«Тому, кто любит идеи, не грозит духовный голод».
'Сидя рядом на скамейке полупустого парохода, они поняли, что у них едва ли есть что сказать друг другу, или, вернее, то, что они хотели сказать, уже само по себе было сказано блаженным расслабленным ощущением того, что они наконец-то остались наедине" (с.)
По жилам, просвечивающим сквозь светлую кожу, казалось, течет не горячая живая, а консервированная кровь, и лишь благодаря обаянию юности она казалась не холодной и туповатой, а наивной и чистой.
Дело джентльмена — наблюдать и ни в чем не участвовать.
«Репутация надежного человека во много раз увеличивает возможность разузнавать о том, что его интересует.»
— Как это похоже на те небылицы, которые сочиняют о нас иностранцы, — сочувственно улыбнулась миссис Уэлланд. — Они воображают, что мы обедаем в два часа дня и поощряем разводы!
«Красота, пусть даже и полная сомнений в своих силах, пробуждает уверенность в мужском сердце. »
«Как жестоко, что в конце концов все теряет смысл…»
«Неосмотрительные люди нередко действуют из лучших побуждений».
По сложившемуся в веках стандарту женщина имела право быть менее правдивой, чем мужчина, – она была существом зависимым, порабощенным и, следовательно, владела искусством изворотливости. К тому же она всегда могла сослаться на настроение или нервы, что служило основанием для того, чтобы ее не судили слишком строго, – и даже в самом высоконравственном обществе предметом насмешек становился исключительно муж.
— Вам так нравится быть одной? — Да, тем более что мои друзья не позволяют мне чувствовать одиночество.
«Что, если «порядочность», доведенная до столь крайней степени, всего лишь занавес, за которым скрывается пустота?»
В сущности, все они живут в мире иероглифов, где ничего реального никто никогда не говорит, не делает и даже не думает и где реальные вещи представлены лишь условными знаками.
«Вывески могут висеть на всех предметах — но не на всех людях.»
''Что в сущности, они знают друг о друге, если он, как ''порядочный'' молодой человек, обязан был скрывать от нее свое прошлое, тогда как она, будучи девицей на выданье, обязана не иметь вообще никакого прошлого?''
'Неужели здесь никто не хочет знать правду, мистер Арчер? Жить среди всех этих добрых людей, которые только и просят, чтобы вы притворялись, - вот настоящее одиночество!''