- Дуся… - Аленка взяла сестрицу под руку и зашептала: - Я понимаю, что получилось нехорошо и ты на него обижаешься… но это же живая легенда!
- К сожалению…
- К сожалению, легенда? - Себастьян таки не удержался и приоткрыл глаз, на сей раз правый.
- К сожалению, живая, - поправила Евдокия и, погладив верный канделябр, добавила: - Пока еще.
- Что он?
- Целоваться полез! - пожаловалась Евдокия.
- И ты его канделябром?
- И я его канделябром. - Она произнесла это как-то обреченно.
- А меня позвала…
- …чтобы труп помогла спрятать. - Теперь голос был мрачен.
Себастьян хотел было сказать, что он вовсе не труп; но первая бабочка, с перламутровыми крыльями, его опередила.
- Дуся, он жив, - сказала она с укоризной.
- Тогда добить, а труп - спрятать.
… я так и вижу, как свет проникает… а она лежит в гробу, вся такая прекрасная… в свадебном платье…
- И бледная…
- И юная… несчастная… и он не устоит…
- Извращенец. - Себастьян поерзал и поспешно добавил: - А что, если прямо там и не устоит, то точно извращенец.
Все мужчины, даже очень суровые, в глубине души тоскуют по женской ласке…
- Приданое… приданое - это так неромантично…
- Зато реалистично, - подала голос Мазена, которая сидела с книгой, но уже не читала, гладила обложку. - Без денег никакая красота не поможет…
- Не скажи. - Эржбета вертела в пальцах изрядно погрызенное писало. - Истинная любовь…
- Выдумка.
- Почему?
- Потому. - Мазена книгу все-таки закрыла и поднялась. - Надолго ли хватит этой, истинной любви, если жить придется в хижине, а носить рванину? Работать от рассвета до заката, питаться пустой пшенкою.
...конечно, друзей хотелось бы… но не мертвых же!
- Чего ты испугалась?
- П-призрака… я п-призрак увидела…
- И что? - Этот голосок она узнала. Девочка в платье-саване сидела на прежнем месте, но теперь в руках она держала любимую, а точнее, единственную куклу Ядзиты. - А я увидела человека. Но не ору же…
У влюбленности и одержимости много общего. Но с одержимыми легче бороться.
Умная женщина... - нигде не пропадет.
… может ты и волкодлак, но человек приличный.