Вино и табак обезличивают. После сигары или рюмки водки вы уже не Петр Николаевич, а Петр Николаевич плюс еще кто-то; у вас расплывается ваше я, и вы уже относитесь к самому себе, как к третьему лицу — он.
Вино и табак обезличивают. После сигары или рюмки водки вы уже не Петр Николаевич, а Петр Николаевич плюс еще кто-то; у вас расплывается ваше я, и вы уже относитесь к самому себе, как к третьему лицу — он.
Вино и табак обезличивают. После сигары или рюмки водки вы уже не Петр Николаевич, а Петр Николаевич плюс еще кто-то; у вас расплывается ваше я, и вы уже относитесь к самому себе, как к третьему лицу — он.
Я люблю вас, не могу от тоски сидеть дома, каждый день хожу пешком шесть верст сюда да шесть обратно и встречаю один лишь индифферентизм с вашей стороны.
Дорн -Молодость, молодость!
Маша -Когда нечего больше сказать, то говорят: молодость, молодость…
Дорн -Молодость, молодость!
Маша -Когда нечего больше сказать, то говорят: молодость, молодость…
Дорн -Молодость, молодость!
Маша -Когда нечего больше сказать, то говорят: молодость, молодость…
Дорн -Молодость, молодость!
Маша -Когда нечего больше сказать, то говорят: молодость, молодость…
Дорн -Молодость, молодость!
Маша -Когда нечего больше сказать, то говорят: молодость, молодость…
Дорн -Молодость, молодость!
Маша -Когда нечего больше сказать, то говорят: молодость, молодость…