Пожары охватывали деревни; скот и лошади, которые не угонялись войском, были избиваемы тут же на месте. Казалось, больше пировали они, чем совершали поход свой. Дыбом стал бы ныне волос от тех страшных знаков свирепства полудикого века, которые принесли везде запорожцы. Избитые младенцы, обрезанные груди у женщин, содранная кожа с ног по колена у выпущенных на свободу,- словом, крупною монетою оплачивали казаки прежние долги.
И вся сечь молилась водной церкви и готова была защищать ее до последней капли крови, хотя и слышать не хотела о посте и воздержании.
В то время, когда происходило описываемое событие, на пограничных местах не было еще никаких таможенных чиновников и объездчиков, этой страшной грозы предприимчивых людей, и потому всякий мог везти, что ему вздумалось. Если же кто и производил обыск и ревизовку, то делал это большею частию для своего собственного удовольствия, особливо если на возу находились заманчивые для глаз предметы и если его собственная рука имела порядочный вес и тяжесть.
«Не слушай, сынку, матери! Она баба, она ничего не знает!»
Все знали, что трудно иметь дело с буйной и бранной толпой, известной под именем запорожского войска, которое в наружном своевольном неустройстве заключало устройство обдуманное для времени битвы.
Пожары охватывали деревни; скот и лошади, которые не угонялись войском, были избиваемы тут же на месте. Казалось, больше пировали они, чем совершали поход свой. Дыбом стал бы ныне волос от тех страшных знаков свирепства полудикого века, которые принесли везде запорожцы. Избитые младенцы, обрезанные груди у женщин, содранная кожа с ног по колена у выпущенных на свободу,- словом, крупною монетою оплачивали казаки прежние долги.
Последний опыт меня чуть не привязал к постели на всю оставшуюся жизнь, следующий эксперимент стал бы проводить лишь сумасшедший ученый, которому плевать на подопытного. Ну, то есть я сама.
– ... Ты уверена в своем выборе? Шелле очень тепло к тебе относятся, но ты не одна из них и никогда не станешь...Да, Майер тебя мог полюбить. Он всегда тебе будет верен, никогда не обидит и будет защищать свою главную драгоценность, как любой дракон. Но это не гарантирует твоего счастья и благополучия, потому что вся его родня – тоже драконы, об этом не забывай. И они тоже будут защищать свою главную драгоценность – то есть его. Я в этих ваших дворцах не бывала, но о порядках в семьях шелле наслышана... Вот потому я и спрашиваю, Айса: ты уверена, что всю оставшуюся жизнь хочешь провести среди этих снобов, которые всегда будут испытывать к тебе только ненависть? Ты всерьез считаешь, что если станешь жить в их замках и будешь увешана их драгоценностями, то сможешь хоть одну ночь спать спокойно, не опасаясь за свою жизнь?
– Честно говоря, о жизни после свадьбы я еще не думала… Есть ли она вообще: жизнь после свадьбы?
Врага ненавидеть легко, но как ненавидеть друга, который стал врагом в результате твоих же решений?
Справедливые обвинения задевают сильнее прочих...