— Все прогулки можно истолковывать исключительно в силу собственной испорченности.
Отец не хотел бы, чтобы я лила слёзы или показательно грустила. Он всегда говорил, что смерть закономерный итог жизни. В каком бы возрасте она ни настигла — это воля богов, так было суждено. Время, отведённое нам на земле нужно проводить с толком и с пользой, а слёзы и уныние не относятся к их числу.
— Счастливым может быть тот, кто умеет это дела ть.
Если хочешь новостей, то их проще всего узнать от слуг. Я знаю, что многие из знати относятся к ним, как к мебели. И порой не слишком сдержаны на язык. Так что иногда секреты вовсе не секреты.
— Соболезную вам, герцогиня. — шепнула она мне. — Вы сильная. Но порой хочется на кого-то опереться.
Знаю. Но мне не на кого опираться. Снова горло сжалось от мысли, что осталась совсем одна на белом свете. Загнала чувство подальше. Сейчас не время.
«Дружба не должна касаться работы», — руководствовался принципом Богарне, за что я его и ценил.
Брать силой любимую женщину это навсегда оттолкнуть ее от себя.
Может, другая леди на моём месте ударилась бы в панику от услышанного и поспешила бы высказать мерзавцам в лицо о том, что знает об их гнусных планах, только не я. Отец всегда учил меня не действовать на эмоциях и вначале обдумывать свои поступки. Осведомлён — значит, предупреждён. Наоборот, я теперь собиралась вести себя так, чтобы у дядюшки с кузеном даже мысли не возникло, что от меня можно ждать проблем. Пусть расслабятся и верят в свою безнаказанность.
«Когда события принимают другой оборот, то учтите, что все перемены — к лучшему» И мне очень хотелось верить Мэри.
Быть может, он, наконец, понял, что такое быть настоящим отцом? Что забота заключается не в тысяче новых книг или в лучшей школе. Что раскрытие преступления века не менее важно, чем желания собственных детей, чем любовь к собственным детям.