Мои цитаты из книг
«Волны тихонько колышат понтоны… Ага, вот и сходни, вот и бережок… Оп-па!.. Художники-инсталяторы!.. Один немец лежит на боку, обняв винтовку, подложив под щеку ладони и подтянув к животу коленки. Этакий младенчик в «фельдграу». Другой со спины закинул руку ему на плечо и ногу на бедро… Сладкая парочка, блин!»
Третья аудиокнига историко -фантастической эпопеи «Бешеный прапорщик». Денис Гуров продолжает нелегкий путь бойца, надеясь, что сможет изменить ход истории своей Родины. Они вернулись. Они прошли по германским тылам, оставляя за собой трупы германских солдат и неодолимый панический страх, прочно поселившийся в глазах тех, кому повезло остаться в живых. Как нож сквозь масло они прошли через линию фронта и оказались у своих. Но свои тоже бывают разные… Психиатры утверждают, что обостренное чувство...
– Знаете, Анна Сергеевна, может быть, потому, что нас германцы за цивилизованных людей не считают. Мы для них – что-то вроде полудрессированных обезьян, или африканских дикарей, с которыми вовсе не обязательно быть честными, вежливыми, порядочными… А вообще, когда-то (в далеком будущем) один умный человек сказал: «Цивилизация, - это когда тебя убивают, но уже не отрезают уши».
Третья аудиокнига историко -фантастической эпопеи «Бешеный прапорщик». Денис Гуров продолжает нелегкий путь бойца, надеясь, что сможет изменить ход истории своей Родины. Они вернулись. Они прошли по германским тылам, оставляя за собой трупы германских солдат и неодолимый панический страх, прочно поселившийся в глазах тех, кому повезло остаться в живых. Как нож сквозь масло они прошли через линию фронта и оказались у своих. Но свои тоже бывают разные… Психиатры утверждают, что обостренное чувство...
«Во все времена, когда солдаты брали неприятельскую крепость и находили в ней женщин, они их быстро растаскивали по укромным уголкам… Наверное, для того, чтобы полюбоваться лирическими пейзажами, или обсудить различия в философских мировоззрениях всяких там Кантов и Шопенгауэров… С-суки!..»
Третья аудиокнига историко -фантастической эпопеи «Бешеный прапорщик». Денис Гуров продолжает нелегкий путь бойца, надеясь, что сможет изменить ход истории своей Родины. Они вернулись. Они прошли по германским тылам, оставляя за собой трупы германских солдат и неодолимый панический страх, прочно поселившийся в глазах тех, кому повезло остаться в живых. Как нож сквозь масло они прошли через линию фронта и оказались у своих. Но свои тоже бывают разные… Психиатры утверждают, что обостренное чувство...
«Не думаю, что у кайзера в свите одни дураки собрались, наверняка уже нашелся энергичный герр, который дал команду зачистить крепость и одновременно с этим создать кольцо оцепления с радиусом в дневной переход. А мы не сможем двигаться на форсаже, в группе – неподготовленные люди. Значит, придется идти очень тихо и незаметно, чтобы ни одна немецкая мордочка не чухнулась.»
Третья аудиокнига историко -фантастической эпопеи «Бешеный прапорщик». Денис Гуров продолжает нелегкий путь бойца, надеясь, что сможет изменить ход истории своей Родины. Они вернулись. Они прошли по германским тылам, оставляя за собой трупы германских солдат и неодолимый панический страх, прочно поселившийся в глазах тех, кому повезло остаться в живых. Как нож сквозь масло они прошли через линию фронта и оказались у своих. Но свои тоже бывают разные… Психиатры утверждают, что обостренное чувство...
«Фельдфебель Пантелеич, подтвердив в очередной раз тезис о том, что старшина – это особый вид военного Хомо сапиенса с гипертрофированным хватательным и прятательным рефлексом, пока мы играли в свои игры, сумел маленько прибарахлиться на громящихся складах и раздобыть новую форму. Но так как батальон уходил налегке, героически преодолел инстинкт собственника, и по принципу «На тебе, убоже, что нам негоже», поделился с моими бойцами.»
Третья аудиокнига историко -фантастической эпопеи «Бешеный прапорщик». Денис Гуров продолжает нелегкий путь бойца, надеясь, что сможет изменить ход истории своей Родины. Они вернулись. Они прошли по германским тылам, оставляя за собой трупы германских солдат и неодолимый панический страх, прочно поселившийся в глазах тех, кому повезло остаться в живых. Как нож сквозь масло они прошли через линию фронта и оказались у своих. Но свои тоже бывают разные… Психиатры утверждают, что обостренное чувство...
– Эй, стой! Кто такие?
– Свои, российские! Позови кого-нибудь из офицеров!
– Сейчас будем проситься попить, а то так есть хочется, что аж переночевать негде…
Великое отступление Российской армии весной одна тысяча девятьсот пятнадцатого года интеллигенты-либералы, палец о палец не стукнувшие для победы, пренебрежительно окрестили Великим драпом. Нет винтовок, нет патронов, нет снарядов, командиры батарей дают подписки о том, что их орудия не сделают больше десятка выстрелов в сутки. Частные заводчики, пользуясь моментом, взвинчивают цены на боеприпасы вдвое-втрое, союзники тормозят и срывают поставки. Кто-то сдается в плен, поверив агитаторам, что...
«Германец, он хуже голодного волка будет. Тот-то убивает, чтобы наесться, сытым быть, а энтие – и живут вроде, как говорили, получше мужика русского, а все одно, воевать лезут. Не иначе, от жадности.»
Великое отступление Российской армии весной одна тысяча девятьсот пятнадцатого года интеллигенты-либералы, палец о палец не стукнувшие для победы, пренебрежительно окрестили Великим драпом. Нет винтовок, нет патронов, нет снарядов, командиры батарей дают подписки о том, что их орудия не сделают больше десятка выстрелов в сутки. Частные заводчики, пользуясь моментом, взвинчивают цены на боеприпасы вдвое-втрое, союзники тормозят и срывают поставки. Кто-то сдается в плен, поверив агитаторам, что...
«Вот Суворова вы сегодня упомянули, а Александр Васильевич говаривал: «Я был ранен десять раз: пять раз на войне, пять раз при дворе. Все последние раны – смертельные».
Великое отступление Российской армии весной одна тысяча девятьсот пятнадцатого года интеллигенты-либералы, палец о палец не стукнувшие для победы, пренебрежительно окрестили Великим драпом. Нет винтовок, нет патронов, нет снарядов, командиры батарей дают подписки о том, что их орудия не сделают больше десятка выстрелов в сутки. Частные заводчики, пользуясь моментом, взвинчивают цены на боеприпасы вдвое-втрое, союзники тормозят и срывают поставки. Кто-то сдается в плен, поверив агитаторам, что...
«Простите, Петр Всеславович, но англичане же – наши друзья и союзники, и мы вместе противостоим тевтонам, – возразил Бартонд. – Ах, доктор, доктор. – Укоризненно покачал головой ротмистр. – Запамятовали вы, что писал вышеупомянутый Александр Сергеевич: «Врагов имеет в мире всяк, Но от друзей спаси нас, Боже!» <...> Если вспомнить историю всех российских смут, то практически всегда найдутся ниточки, тянущиеся на Остров. Для этих джентльменов мы все – от последнего трубочиста и до академика или генерала – не люди, а дикари, которые имеют наглость жить в такой богатой стране. Мой дед бился с горцами на Кавказе, отец сражался в Средней Азии, и везде были английские деньги, английское оружие, английские инструкторы. Да и за японцами маячили Сити и Роял-Неви. Где и на чьи деньги печатал свои издания господин Герцен? Кто стоял за декабристами, в планах которых было убийство всей правящей царской семьи?»
Великое отступление Российской армии весной одна тысяча девятьсот пятнадцатого года интеллигенты-либералы, палец о палец не стукнувшие для победы, пренебрежительно окрестили Великим драпом. Нет винтовок, нет патронов, нет снарядов, командиры батарей дают подписки о том, что их орудия не сделают больше десятка выстрелов в сутки. Частные заводчики, пользуясь моментом, взвинчивают цены на боеприпасы вдвое-втрое, союзники тормозят и срывают поставки. Кто-то сдается в плен, поверив агитаторам, что...
«Я, признаться, считал Вас, Денис Анатольевич, атеистом, человеком, которому при рождении была дана частичка благодати Божьей, но он от нее отказался по каким-то причинам. А получается, что Вы ее и не знали совсем.
– Ну, «Отче наш» я знаю, и креститься умею…
– Вы, сын мой, сейчас тоже говорите о внешнем. А главное – не это. Главное – это сама вера и образ жизни. Внешний образ изменится по мере прихода к истокам, но не наоборот. Истоки как раз от внешнего подражания не обретаются. Борода до пупа ничего не прибавит к невежеству, и ничего не отнимет от хамства и самолюбия. Скорее – наоборот. А сейчас для Вас самое важное – в вере назидаться, и в ней же укрепляться. Все же остальное добавится и приложится…»
Великое отступление Российской армии весной одна тысяча девятьсот пятнадцатого года интеллигенты-либералы, палец о палец не стукнувшие для победы, пренебрежительно окрестили Великим драпом. Нет винтовок, нет патронов, нет снарядов, командиры батарей дают подписки о том, что их орудия не сделают больше десятка выстрелов в сутки. Частные заводчики, пользуясь моментом, взвинчивают цены на боеприпасы вдвое-втрое, союзники тормозят и срывают поставки. Кто-то сдается в плен, поверив агитаторам, что...