Скажите мне, в чем смысл этой жизни, если правда не стоит того, чтобы за нее сражаться? Если правосудие - пустая оболочка? Если красоту и грацию сжигают дотла, а зло радуется пламени?
Если я на земле что-то знаю, так это крыс. И людей, — добавил он. — Так знаю людей, что рад проводить всю жизнь среди крыс
«Легко возносить хвалы Богу тому, кто одет в чистую белую рубашку и ест на фарфоре;»
— Если я скажу, что я на стороне истины, — спросил он, — делает меня это солдатом или орудием?
«В моей натуре — уважать только тех, кто сам себя уважает. Что до остальных — я чувствую себя вправе брать то, что предложено».
Это был единственный предмет из моего прошлого… оставшийся чистым и незапятнанным. Это было… дыхание вчерашнего дня, когда мир еще благоухал.
Скажите мне, в чем смысл это жизни, если правда не стоит того, чтобы за нее сражаться? Если правосудие – пустая оболочка? Если красоту и грацию сжигают дотла, а зло радуется пламени? Должен я рыдать в тот день и сходить с ума или присоединиться к ликованию и потерять душу? Сидеть у себя в комнате? Или пойти на долгую прогулку – только куда мне идти, чтобы не осязать этот дым? И жить дальше, миссис Неттльз, как все живут?
«Согласно всем правилам и предсказаниям календаря, уже должен был прийти полновластным хозяином приятный и веселый месяц май, но в этом году он входил крадучись, как оборванец, ворующий свечки в церкви.»
«Наблюдательность — признак хорошего ума. Вам следует оттачивать это свойство, но воздерживаться от его столь прямого использования.»
Не получится – любить только голос ночной птицы. Приходится полюбить и ночную птицу. А потом… и саму ночь.
— Вы находите это веселым, мадам? — вопросил Вудворд.
— Нет, — ответила она. — Я нахожу это печальным. Но поскольку слезы у меня давно кончились, мне приходится смеяться, вместо того чтобы рыдать.
«Знание всех "почему" может убить человека».
— Твое любопытство, — проговорил Вудворд ледяным тоном, — подобно крепкому напитку, Мэтью. Когда его слишком много, ты пьянеешь до потери рассудка.
«Если я на земле что-то знаю, так это крыс. И людей, — добавил он. — Так знаю людей, что рад проводить всю жизнь среди крыс. — Он встряхнул мешок. — Пусть даже дохлых».
Легко возносить хвалы Богу тому, кто одет в чистую рубашку и ест на фарфоре; куда труднее тому, кто лежит на грязном матрасе в спальне приюта и слышит душераздирающий крик мальчика, которого в полночь позвали в покои директора.
«Если любовь — это желание кем-то владеть, тогда это лишь слабая замена себялюбия.»
— Все живут... Это да. Живут. С искалеченным духом и сломанными идеалами живут. Проходят годы, и забывается, что их изувечило и сломало. Принимают это как дар, когда становятся старше, будто увечье и перелом — королевская милость. А тот самый дух надежды и идеалы юной души считают глупыми, мелкими... и подлежащими увечьям и слому, потому что все живут, как должны жить.
Судя по его, Мэтью, жизненному опыту, то, чего человек не может завоевать или захватить, как объект желания, становится для него объектом ненависти.
— Вы ломитесь, как козел через колючие кусты. — Я ценю в себе настойчивость, если вы об этом.
... каждый человек слышит свою ночную птицу... того или иного рода. И... борьба за преодоление её зова... создаёт или разрушает душу человека.
Жил-был однажды один купец. Энергичный, предприимчивый, молодой. Ради дела... ему приходилось рано вставать, а потому и ложиться рано. Но однажды вечером... он засиделся позже обычного часа и услышал чудесное пение, которого никогда раньше не слышал: голос ночной птицы. На следующий вечер он устроил так, чтобы лечь позже... и еще раз услышать пение птицы. И на следующий вечер. Он так... так опьянился голосом ночной птицы, что целый день думал только о нем. И пришло время, когда он стал слушать птицу ночь напролет. Уже не мог заниматься своим делом при свете солнца. Скоро он вообще повернулся к дню спиной и весь отдался чарующему голосу ночной птицы... и так грустно кончилась его карьера, его богатство... и наконец, жизнь....
– Мораль ты знаешь.... – Не получится – любить только голос ночной птицы. Приходится полюбить и ночную птицу. А потом... потом и саму ночь.