Погибнув, я перенеслась в другой мир и узнала, что являюсь ликоем – девушкой-кошкой, в запасе у которой девять жизней. Вот только это моя десятая жизнь, и о предыдущих я не помню ровным счетом ничего. Зато помнят жители городка, где я оказалась. Мне здесь не рады, а особенно не рад темный маг, у которого ко мне старые счеты. Он намерен их предъявить и сделать меня своим фамильяром? Как бы не так! Я – кошка, а значит, гуляю сама по себе! Проявив кошачью хитрость, непременно обведу его вокруг...
— И еще кое-что. — Прародительница протянула мне кулон Акиры. — Возьми его. Пусть это будет моим прощальным подарком. Ты не совсем ликой, скорее тебя сейчас можно причислить к полукровкам. У тебя больше не будет перерождений, но эта жизнь продлится долго.
Как только я взяла кулон, хрупкое стекло от моего прикосновения вдруг расплавилось, а теплящийся внутри огонек впитался мне в ладони. Знакомая сила стремительно пробежала по венам, наполнила каждую клеточку тела и, проникнув в самое сердце, свернулась там уютным пушистым клубком.
— Спасибо, — не успевая приходить в себя от все новых и новых переживаний, искренне поблагодарила я. — Спасибо огромное!
Прародительница весело хмыкнула, подмигнула и начала медленно растворяться в воздухе. Но, прежде чем исчезнуть окончательно, как бы невзначай бросила:
— Кстати, Книгу мудрости тоже можешь оставить себе… Вообще-то я писала ее в подпитии и ничего особо мудрого там нет, но вдруг пригодится.
Я смотрела на этих детей, смотрела… и уже знала, кого вижу перед собой. По крайней мере, знала одну из них. Ту самую черноволосую гордячку — Киру… Акирку… Акиру… себя. Двух подруг вспомнить не могла, хотя лицо Малетты казалось смутно знакомым, а в груди болезненной глубокой раной разливалась тоска.
«Ты была самой талантливой, — прозвучал в мыслях все тот же голос. — Многому научилась за свою первую жизнь. И в последующие жизни вы были неразлучны».
Я хотела спросить, где они обе сейчас, но почему-то не смогла произнести ни слова. А затем весело хохочущие девочки вдруг исчезли и мир окрасился алым. Сменили цвет лепестки яблонь, а по белому снегу побежала кровь. И там, где она бежала, мне чудились проглядывающие из сугробов маки…
«Это воспоминание», — приятный женский голос прозвучал прямо у меня в голове.
— Попалась, Сонна! — радостно взвизгнула светловолосая, поймав рыжую.
А затем они обе спрятались за деревом и, дождавшись, пока важно задирающая нос подруга приблизится, принялись забрасывать ее снежками. Их хохот перемежался с недовольными криками черноволосой, но вскоре и она, забыв о показной важности, с азартом пуляла снежки в ответ. Закончилась эта эпопея дружным падением в снег.
— Везет тебе, Кир, — глядя на нежно-дымчатое небо, проговорила Сонна. — Уже оборачиваться научилась…
— Ага, наша Акирка вечно во всем первая, — проворчала Малетта, сдув прилипшую ко лбу кудряшку.
Черноволосая фыркнула и с уверенностью заявила:
— И так будет всегда. Я всегда буду первой! Всегда и во всех жизнях!
— У ликоев есть все основания ненавидеть магов, особенно темных, — произнес он, остановившись у экипажа. — Это часть твоей истории. Твое наследие. Я подумал, ты захочешь об этом узнать.
— Зачем? — озвучила свое сомнение. — Зачем ты дал мне лишний повод себя ненавидеть?
Он как-то странно на меня посмотрел и через несколько мгновений ответил:
— Если все получится, на острове воспоминания к тебе вернутся. Для тебя будет лучше, если к тому моменту ты уже будешь хотя бы что-то знать.
Обойдя Лафотьера, я прошла еще немного вперед и остановилась, слушая ветер, шум прибоя и приглушенный шелест маков, в котором мне чудился сдавленный шепот. И множество далеких голосов — надрывных, полных боли, ярости и отчаяния. В какой-то момент шепот перешел на крик, и я рухнула на колени, закрывая уши руками.
Треск горящих поленьев…
Ужас…
Срывающиеся с губ проклятия…
И душевная боль, которая гораздо сильнее физической. Понимание, что рабские ошейники, смерть в огне и сложные магические заклятия не позволят возродиться. Что это место — последнее пристанище, а извечный дом так и останется стоять разоренным, оскверненным, затерянным в водах соленого моря…
— Это поле, согласно легенде, появилось пять веков назад. Сколько его ни пытались уничтожить — все бесполезно. Маки вырастают снова и снова. Непостижимым образом растут прямо на песке и под водой.
— Здесь… — я немного замялась, — что-то произошло?
— Когда-то на этой земле было пролито много крови, — произнес Лафотьер. — Крови ликоев.
…Да, тогда был туман…
И море — такое же штормовое, как его нынешний взгляд. И соленое, как стекающие по моим щекам капли. Нет, я не плакала — глаза оставались сухими, просто шел соленый дождь. Просто небо выливало на мир все непролитые слезы тех ликоев, чья кровь заливала землю последние десятки лет.
Лежа на почерневшей палубе корабля, я не мигая смотрела в хмурое, затянутое тяжелыми тучами небо и не чувствовала физической боли. Ни многочисленные ссадины, ни тянущий силу ошейник, ни железные кандалы не могли ни отвлечь от невидимой дыры в груди, ни заглушить раздирающую изнутри тупую душевную боль.
Ложь.
Проклятый беловолосый маг. Тот, кому я впервые за прожитые жизни позволила себе довериться.
Предательство.
Ликой нельзя любить. Нельзя привязываться.
Все-таки госпожа Ериша — персонаж еще тот. Может, как ведьма она и посредственная, но вот актриса просто блестящая и эффектные театральные паузы тоже выдерживать умеет.
Потомив нас в ожидании, явно намеренно испытывая терпение Лафотьера, она, ничуть не смущаясь, сунула руку в вырез своего платья и извлекла на свет круглый прозрачный кулончик, висящий на простом шнурке. Сначала я подумала, что это просто какой-то стеклянный шарик, в котором сидит светлячок. Но, когда, подняв глаза, посмотрела на темного мага, поняла, что не все так просто.
— Да, это он, — видимо правильно истолковав выражение его лица, довольно кивнула госпожа Ериша.
— Не желаете просветить менее сведущих? Что это за штуковина?
— Если не ошибаюсь, это частица силы самой Прародительницы ликоев, — негромко произнес он.
— Почему вы это для меня делаете? — полюбопытствовала я.
Ведьма выразительно хмыкнула:
— Потому, что мэра нашего терпеть не могу и что ему гадость, то мне — радость. А еще, разумеется, как уже упоминала, надеюсь свою выгоду получить. И вот здесь, — опередила она собравшуюся перебить меня, — мы возвращаемся к ранее заданному тобой вопросу. Вспомнить тебе, Акирочка, нужно. Себя вспомнить.
— Сны-то тебе особые снятся?
Особые сны?
Даже напрягаться не пришлось, чтобы в мыслях всплыли образы, которые я видела этой ночью. Старый храм, заросшая тропинка и я, сидящая на дереве…
Повеяло легким холодом.
— Помнишь, я тебе про остров Небесной кошки говорила? — спросила госпожа Ериша. — Это место, где впервые рождаются все ликои. Ваш дом и приют. Туда тебе нужно.
Книгу я брала в руки с каким-то особым внутренним трепетом, чувствуя себя так, словно прикасалась к чему-то большому и очень-очень важному.
Коричневый кожаный переплет плавно переходил в своеобразный замок, не позволяющий просто так открыть книгу. Но не успела я этим озадачиться, как буквально ощутила родившийся в груди жар, плавно перетекший в кончики пальцев, а затем раздался характерный щелчок.
Со смесью волнения и предвкушения чего-то важного я открыла первую страницу и увидела надпись, повторяющую название на обложке: Книга мудрости ликой. А на следующей присутствовала иллюстрация, на которой изображалось сооружение в стиле азиатской архитектуры.
Да, это был храм. И да — древний как мир. По крайней мере так гласила подрисуночная подпись.
Я услышала ругательства и как будто ненастоящий голос темного мага, сказавший, что оборот начался слишком рано. Потом меня вроде бы взяли на руки и вынесли на улицу, а затем стали раздевать.
На меня, лежащую на земле, все падала и падала огромная пузатая луна, а вместе с ней обрушивалось и небо с осколками холодных звезд. Звезды водили хороводы, кружили вокруг, увлекая сумасшедше бьющееся сердце в свой невероятный танец.
Я жадно втянула воздух, вбирая все окружающие ароматы: соль, рыба, трава и цветы… ведьма, темный маг, нежить. Мягко ступая по траве, пошла вперед, чувствуя в лапах легкое покалывание.
На несколько секунд замерев, прислушалась — и к яркому миру, и к самой себе. Энергия вскипела, забурлила, вынуждая сорваться с места и устремиться вперед — не важно куда, только бежать, бежать, бежать…
— Это что? — был первый заданный им вопрос.
Не сразу поняв, о чем он говорит, я наконец обернулась и, проследив за его взглядом, обнаружила, что тот направлен на мое транспортное сокровище.
— Мопед, — озвучила очевидное и на всякий случай уточнила: — Сегодня купила.
Мое приобретение удостоилось тяжелого, буквально рентгеновского взгляда. Умей он воспламенять, и мопедик уже горел бы ярким пламенем.
— Ты, конечно, в курсе, что на нем висит сильное проклятие? — не скрывая сарказма, спросил Лафотьер. — Пользоваться им не сможешь.
— Так вот почему его не получается заряжать! — догадавшись, воскликнула я.
— Не знаю, что произошло, — произнесла неуверенно.
Поскольку он молчал, снова негромко заговорила сама:
— Я просто хотела сделать так, чтобы после ритуала не быть в твоей власти полностью. Чтобы мои жизнь и воля от тебя не зависели…
Бомба замедленного действия в лице темного мага все-таки взорвалась.
— Дура! — обрушилось на меня. — Изменяя магию ритуала, невозможно выкинуть его часть! Можно только перераспределить силы, переставить акценты! Понятия не имею как, но ты повернула ритуал в обратную сторону!
Принесенная мне целиком запеченная рыба на подложке из овощей определенно стоила ожидания. Называлась она как-то причудливо, а на вкус напоминала дораду, которую я просто обожала. Наворачивая блюдо, я забыла и о посетителях, и о манерах, и вообще обо всем, наслаждаясь каждым съеденным кусочком.
Пока продолжалась трапеза я все больше и больше добрела. Все просто: голодная кошка — злая кошка. Сытая кошка — добрая кошка. Только какие-то странные звуки, похожие на тихую работу трактора, немного раздражали. Ремонт у них в кухне, что ли?
— Госпожа Маргарита, — когда я дошла до поедания рыбьего хвоста, позвал Федя.
Я подняла на него вопросительный взгляд.
— Вы, кажется… мурчите.
Так и застыла, не донеся до рта вилку. Замерев, прислушалась к себе и с изумлением констатировала: отвлекающие, походящие на работу трактора звуки исходят от меня. Я действительно мурчу!
Вот, пожалуйста, Ритка, — еще одна кошачья причуда тебе в копилку.
Нет, ну надо же, и правда мурчу!
И я решилась на маленькое безумство… хотя, пожалуй, на него пошла не я, а та моя часть, которая прожила не одну жизнь, разменяв сотни и сотни лет.
— Спасибо, Йен, — приблизившись к нему вплотную, произнесла я с совершенно несвойственными мне мурлыкающими интонациями.
И пока он не опомнился… поцеловала. Поцеловала темного мага!
Разделение сознания стало как никогда отчетливым. Одна моя половина, которая знала себя как Риту, мысленно материлась и паниковала, почему-то попутно отмечая, что губы у Лафотьера неожиданно мягкие. А вторая — Акира обвивала его шею одной рукой, а другую положила ему на грудь и, ощутив магию заклинания, принялась стремительно ее менять.
Мысль о том, что у меня все получилось подозрительно легко, быстро выветрилась, когда я устремилась прочь от особняка. Уже почти покинула окружающую его территорию, когда меня настиг насмешливый голос:
— Не это искала?
Дернувшись от неожиданности, остановилась и, резко обернувшись, увидела в нескольких шагах от меня Лафотьера. В его руке находился свиток, демонстрируемый мне с небрежной ухмылкой.
Захотелось выругаться — громко и с чувством! Осознание того, что свиток — тот самый, пришло сразу, как и понимание, что меня бессовестно надули. Провели, как котенка, позволив проникнуть в дом, отыскать «заклинание» и уйти «незамеченной»!
— Так о чем вы хотели поговорить?
— О тебе, киса, — с прежней ласковостью произнесла госпожа Ериша. — О жизни твоей непростой. О том, что помощь тебе нужна, разобраться во всем сама не сможешь. Ты же, как я слышала, не помнишь ничего?
— Помощь, значит? — побарабанив ноготками по крышке стола, переспросила я. — Мне напомнить, что не так давно вы затащили меня к себе домой, одурманили и попытались выкачать силу?
— А кому сейчас легко? — Госпожа Ериша вздохнула.
— Что вы знаете о ритуалах призыва фамильяра?
Госпожа Ериша понятливо усмехнулась. Вид ее стал уж совсем елейным, а взгляд сделался снисходительно-покровительственным, теплым, можно сказать.
— Многое знаю, — ответила она, глядя мне в глаза. — Больше, чем тебе остальные расскажут. И про темного мага наслышана, и про договор ваш. Повяжет он тебя так, что и дышать не сможешь… если не схитришь, да в ритуале кое-что незаметно не поменяешь.
Каким образом я стану фамильяром? Что будет входить в мои обязанности? Какой оклад буду получать?
Если недавно в глазах Лафотьера на миг отразилось удивление, то теперь в них проступило недоверчивое и очень большое изумление.
— Оклад? — выразительно изогнув бровь, переспросил он.
— Ну ты же сам сказал, что я буду твоей помощницей, — невозмутимо рассмотрела отсутствие своего маникюра. — Помогать — значит работать. А любая работа должна быть оплачена.
Похоже, с такой точки зрения на роль фамильяра темный маг не смотрел. Не удивлюсь, если вообще никто не смотрел.
— Узнаю Акиру. — Лафотьер покачал головой. — У твоей наглости вообще есть границы?
— За тобой неотработанный долг, Акира. — Черные глаза снова прожигали. — Ты станешь моим фамильяром. На всю эту жизнь.
Показалось, что даже волны притихли, переваривая полученную информацию.
Мой ступор длился ровно столько, сколько я вспоминала значение слова «фамильяр» и всего, что с ним связано. Никогда не увлекалась всякими магическими штуками, но, кажется, фамильяр — это что-то вроде зверушки-помощника при ведьме. Вот только стоящий передо мной тип — ни разу ни ведьма, а я — не какая-то там зверушка, черт побери!
Я вскипела:
— Сказала же, меня зовут Маргаритой! Может, я и была когда-то Акирой, но о тех временах не помню вообще ничего! И даже если была тебе должна, то могила, как ты выразился, уже дважды исправила это упущение!
Вот терпеть не могу, когда меня пытаются подавлять. Кошачья натура, не иначе. Внутри тут же просыпается гордость, требующая немедленного выхода наружу, и удержать ее становится практически невозможно.
— Нет, киса, твоя смерть ничего не меняет. — А вот сейчас исходящая от него злость стала ощутимой физически. Кажется, я даже видела появляющиеся вокруг него темные сполохи. — Наш договор завязан не на крови, а на душе. И на этот раз ты свой долг отработаешь. Не сомневайся, теперь я не дам тебе ускользнуть.
Дверь едва слышно хлопнула, и, обернувшись на звук, я увидела стоящего в дверном проеме мужчину.
«Страшно красив», — первое, что промелькнуло в мыслях.
Машинально отметила высокий рост, прекрасное телосложение и длинные серебристые, как будто седые волосы, собранные в низкий хвост. Глаза такие же черные, как надетая на нем одежда — несколько странная, но явно дорогая.
«Меня сейчас испепелят, — было моей следующей связной мыслью. — Взглядом».
Мы с этим вожделением любительниц фэнтези виделись впервые, а он меня, кажется, уже ненавидел. Искренне и всей душой. За что — непонятно.
— Да чтоб я сдох… — округлив глаза, выдохнул начальник. — Акира?
— Да чтоб вам жить и здравствовать, потому что я — Маргарита, — возразила ему.
Подавшись вперед, он вглядывался в мое лицо несколько долгих секунд, а потом внезапно подскочил на ноги и выкрикнул:
— Черт знает что, Акира! Ты же умерла! Окончательно умерла!
И, резко переменившись в лице, зачастил:
— Надеюсь, ты понимаешь, что в тот раз я сделал все, что мог… но казнь была делом решенным, я уже не мог ни на что повлиять… Ты ведь не собираешься мстить? Не для того снова переродилась, да?.. Все кары на мою бедную голову, как у тебя получилось вернуться?!
Это была фотография, только как будто очень старая, плохого качества, с изобилием шумов и потертостей. Но, несмотря на это, черты лица сфотографированной девушки были узнаваемы, разве что чуть резче, чем у меня, а смотрела она насмешливо, изучающе, немного свысока. Черные волосы свободно струились по плечам, на макушке торчали такие же черные кошачьи уши, какими я обзавелась нынешним утром. Это было так странно — вроде бы я и не я одновременно.
— Невозможно… — одновременно выдохнули мы с зерром.
— Ты прожила все девять жизней, — ошарашенно посмотрел он на меня. — В последний раз умерла в нашей реальности почти двадцать два года назад, должна была прожить жизнь в ином мире и умереть окончательно… Еще одно перерождение просто невозможно!
— Выйди, — не глядя, бросил он подчиненному.
А когда тот ретировался, обратился ко мне:
— Снимите платок.
Песец подобрался совсем близко и потянулся ко мне своими цепкими лапками.
А пути отступления еще не продуманы…
— Хвост тоже есть?
— Штаны снимать не буду! — тут же предупредила я и честно признала: — Есть.
— Господин старший зерр, у нас СЧВ, — без промедления сообщил он и зачем-то расшифровал: — Событие чрезвычайной важности.
— Ну? — поторопило его начальство.
— В городе двое мужиков шум подняли. Говорят, в лесу видели… эту…
— Кого? — снова поторопило теперь уже раздраженное промедлением начальство.
Парнишка сотворил смутно знакомый жест, вздрогнул и севшим голосом ответил:
— Ликой.
На то чтобы сложить два и два, у меня ушла пара секунд. Наверное, вот так и чувствуешь себя, когда видишь стремительно надвигающегося к тебе белого пушистого зверька… Да, ко мне приближался песец. Быстро и неотвратимо.
— Ликой? — с сомнением переспросил шатен. — Эти мужики, случайно, горячительного не перебрали? Кто вообще додумался со слов и домыслов сеять панику, звоня в колокол?!
— Так один из них и позвонил, — окончательно разнервничавшись, доложил зерр. — Наши его уже снимать с ратуши пошли…
— Дурдом, — резюмировал господин старший зерр.