Жилищный вопрос не только москвичей испортил. Вот и здесь свела судьба под одной крышей честную советскую ведьму, двуипостасного, птицу-гамаюн да еще диву с ребенком. И это не считая людей обычных, которым и без нелюдей нелегко приходится. А тут еще на освободившуюся жилплощадь, которая многих манила, новый жилец появляется. Он молод, одарен и при погонах. Хорош собою и, самое главное, возмутительно холост. И появление его грозит нарушить хрупкий коммунальный мир, ведь с мужчинами...
Ишь ты… хорошо гоняет…
— Спасите! — донесся радостный крик. — Спасите, помогите… убивают!
— Стало быть, все-таки любит…
Вывод был странным...
Откуда-то из коридора доносилось пение. Следовало признать, что голосом гражданка Водянская обладала мощным, мягким и по-своему завораживающим. Однако всецело заворожиться не позволяло нервное позвякивание черпака о край кастрюли.
И если пирожками, которые Владушка, несмотря на их черствость, не брезговала, даже не утруждаясь разрешения спросить, Виктория готова была делиться, то гением своим — нет. Пирожки пирожками, их в кулинарии хватает, а гении в жизни попадаются редко.
Он бросал на эти самые шкафы взгляды, исполненные незамутненной страсти. Но те оставались равнодушны.
— Куда полез?! — рявкнула Калерия Ивановна, когда нервы Толички все ж не выдержали.
— …я чаю сделаю, — решилась Виктория, не способная безучастно смотреть, как Владушка уводит ее, Виктории, гения, с которым она в мыслях и пожениться успела, и увезти его, беспомощного, ослабшего без должной женской заботы, в Москву.
В конце концов тётушка права: незамужних ведьм не бывает.
— Ведьме не сиськи нужны, а голова.
— Мы поспешим, но торопиться не станем…
— Совсем без мужа нельзя, — сказала тетушка с какой-то непонятною печалью. — Но зато можно выбрать такого…
Она щелкнула пальцами.
— …чтобы не сильно мешался.
— Как ваш? — съязвила Ниночка, только опять не вышло.
— Как мой, — спокойно согласилась тетушка. — Или думаешь, он сам в начальники вышел?
она сама себя считала красивою, и муж с сим утверждением спорить не смел.
мужчины по сути своей — существа на диво робкие, хрупкие даже, а потому их беречь надобно.
Особенно некоторых.
— Ох, дура… на мою-то голову, — тетушка покачала головой. — Кому захочется брать в жены особу, с которой полгорода… гуляло.
— Врут, — сказала Ниночка, не моргнувши и глазом.
Тоже выдумали. Полгорода. И четверти не наберется, если что.
В конце-то концов, у нее и вправду никого, кроме тетушки, из родни не осталось. А что ведьма… так она ж не специально.
зависть, конечно, чувство нехорошее, но весьма полезное в плане целеполагания.
Виктория — женщина твердых моральных устоев и к своим двадцати двум годам целовала лишь знамя и одногруппника Пашку, но его в щеку, поэтому не считается.
важны не обстоятельства, но то, как ты ведешь себя в оных обстоятельствах.
Дело в конкретном мужском экземпляре, который сидел в опасной от Ниночки близости и старательно ей улыбался, то ли еды выпрашивая, — вечно они голодные, — то ли просто пытаясь показать интерес свой. И вот как ей быть? Покормишь, потом привяжется, станет следом ходить, вздыхать, комплиментами мучить.
Манеры — это хорошо. Но мало… очень мало…
— Я так и знала, что до этого дойдет. Совсем этот ирод мне нервы вымотал. А говорила я маменьке, что не будет с него толку-то…
— …а она мне… не пьет и не бьет… положительный… — она поджала накрашенные темно-вишневого колера помадой губы. — Аж тошно… Мишанька!
— А надо, чтобы бил? — уточнила Калерия, которая давно уже поняла, что в целом люди существа до крайности сложные и нелогичные.
— А как иначе? — начерненные брови грозно сошлись над переносицей. — Мишка!
— Я уж чего только не делала, и пилила, и попрекала… и похмеляться не давала… а он только смотрит своими глазищами да лепечет непонятное, что люблю. Мне уж и перед людями стыдно-то! Вон, сами погляньте, у Маньки фонарь такой, что глаз не видит. Галька вечно за ребра держится. А я одна, как дура, с цветами.
— И чем плохо цветы?
— Ничем, — потупилась Осляпкина, развешивая белье. Двигалась она, несмотря на немалые объемы свои, легко и грациозно. — Но… это ж не серьезно!
Мне для покойной тещи ничего не жалко.
— Гоняет? — деловито поинтересовалась соседка, которая все ж спину распрямила, пусть и держась за нее обеими руками. — Ишь ты… хорошо гоняет…
— Спасите! — донесся радостный крик. — Спасите, помогите… убивают!
— Стало быть, все-таки любит…
Вывод был странным, но спорить Калерия не стала.
И она вдруг поняла, что если где — то в глубине души у нее еще останутся сомнения, что если этот вот человек догадается про эти сомнения, то…
…в его саду довольно укромных мест.
А розы… розы неплохо разлагают органику. Особенно эти, специально выведенные.
Двуипостасный жалобно заскулил.
— А ты не ной. Хорошо вот, что блох нет. Я поэтому долго и сомневалась, прежде чем замуж идти. Ладно, что он таким вот бегает… даже хорошо… лося завалит и в дом, сплошной прибыток. Когда-нибудь пробовали тушенку из лосятины? Или вот колбасу. Колбаса отменная получается, особенно если подвялить.
Двуипостасный плюхнулся на тощий зад и оказался выше Святослава, что твари, кажется, очень даже понравилось.
— И шерсть опять же… польза. А вот блохи… от блох пользы в хозяйстве никакой.
Рукодельники имелись, верно, но вот стоило ли их мастерами называть?
нет приворотного зелья надежней, чем правильно сделанное мясное рагу…