Перед читателем разворачивается грандиозная панорама `осени средневековья`, в которой жизнь исмерть врача, алхимика и чернокнижника Зенона становится тем самым философским камнем, с помощью которого из грязи и болезней восстает в Европе фигура нового человека — человека Возрождения.
Студент чувствовал себя здесь свободным, как зверь, и, как зверь, — под угрозой, подобно дереву в равновесии между мирами, подземным и надземным, как и оно — под гнетом сил, которые давят на него и отпустят только после его смерти. Но слово «смерть» для юноши на двадцатом году было пока всего лишь словом.
— Я уезжаю, Вивина, — повторил Зенон. — Хочу поглядеть, повсюду ли царят такое невежество, страх, тупость и суеверная боязнь слова, как здесь.
Счастлив тип, тот, кто свободен, — мысли свои скрывать еще тяжелее, чем прикрывать свою наготу.
Я не назначил тебе, о Адам, ни лица, ни определенного места, ни особенного, одному сам завоевал и сам распорядился ими. В границах, начертанных мною природе, обретается множество других тварей. Но ты, кому не положены пределы, своей собственной властью, мною тебе врученной, ты сам творишь себя. Я поставил тебя в средоточие мира, дабы тебе виднее было все, чем богат этот мир. Я не создал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, дабы ты сам, подобно славному живописцу или искусному ваятелю, завершишь свою обственную форму...
( Джованни Пико делла Мирандола---,,Речь о достоинстве человека'').
— Странно, что наши христиане видят самое большое зло в так называемом блуде, — задумчиво сказал Зенон. — Никто не станет с яростью и омерзением карать грубость, дикость, варварство, несправедливость. Никому не придет в голову почесть непотребным, что добропорядочные граждане повалят завтра на площадь смотреть, как я корчусь в пламени костра.
Каноник прикрыл лицо ладонью.
— Простите, отец мой, — сказал Зенон. — Non decet... — Больше я не позволю себе неприличия называть вещи своими именами...
Причины, заставившие человека отречься, забываются быстро, а написанное им остается.
Любитель красоты кончает тем, что находит ее повсюду и обнаруживает золотые жилы в самой пустой породе.
Мясо, кровь, потроха - все, что когда-то трепетало жизнью, в эту пору претило ему, потому что животное, подобно человеку, умирает в муках, и ему было противно переваривать чью-то агонию.
Приидёт день, когда Господь сотрет в сердце человеческом все законы, кроме тех, что начертала любовь.
- Вы несчастливы в этом доме, где царит веселье, - продолжал он. - В моем доме царит тишина. Поедемте ко мне.
Пустословие подобно одежде — она защищает того, кто ее носит, но не мешает оставаться под ней совершенно голым.
— Я давно уже понял, что унция инерции перевешивает литр мудрости.
Ты переоцениваешь людское лицемерие. Мысль большей части двуногих так скудна, что ее не хватило бы на двоемыслие.