Офелия жила сорок лет в Колонии 3245.12, где похоронила мужа, вырастила сына и создала обжитое хозяйство с огородом помидоров. Когда колонистам приказали покинуть планету, она отказалась уходить, устав от нравоучений и упреков. Новая жизнь без посторонних оказалась для нее свободной и счастливой, но когда на планете появляется команда разведчиков, ей приходится понять, что она, кажется, не одна... «Население: одна» — умная фантастика для ценителей Ле Гуин и Бредбери.
Это невозможно, решительно невозможно, так что самое время приниматься за дело. Невозможные вещи сами себя не сделают, пока она прохлаждается в тенечке, играя с детьми.
Контраст между их поведением и поведением существ был разительным. Старый внутренний голос самодовольно говорил, что этого следовало ожидать. Разве может она что-то значить для этих ученых? Они умели оценивать людей, и в этой иерархии она, Офелия, стояла в самом низу. Существа не могли этого знать. Возможно, она нравилась им, потому что стала первым встреченным ими человеком; возможно, они были благодарны ей за новые впечатления. Причина их уважения наверняка заключалась в каком-нибудь незначительном пустяке; они просто не знали, что имеет значение, а что нет.
Это невозможно, решительно невозможно, так что самое время приниматься за дело. Невозможные вещи сами себя не сделают, пока она прохлаждается в тенечке, играя с детьми.
Офелии хотелось вскочить и закричать на этих двоих: «Идиоты!» – но она знала, что ни к чему хорошему это не приведет. Сказать, что гибель детенышей и хранителей гнезд – это не важно… Считать, что Народ опасается мести, что сила на стороне людей, а не тех, кому принадлежит эта планета, могли только идиоты, как их ни называй.
Радость творчества, удовольствие от игры заполнили всегда пустовавший кусочек сердца, который не могли заполнить ни семья, ни долг перед другими поселенцами. Теперь она понимала, что любила бы своих детей сильнее, если бы осознала раньше, насколько сама нуждается в игре; если бы доверяла своему детскому желанию иметь красивые вещи и не боялась создавать красоту сама.
Бесстыжая старуха. Ты заслуживаешь смерти. Старый внутренний голос бранил ее, ругал за голую кожу, за то, как она открывала для себя собственное тело. Как прекрасно, прошептал новый голос. Других слов у нее не нашлось, но перед глазами сменяли друг друга видения: темный дождь, порывы ветра, высокие облака, вздымающиеся к свету.
Ей снились замки, звезды и горы, которых она никогда не видела.
Пусто. Вчера, и позавчера, и позапозавчера – пусто, и пусто будет завтра, и послезавтра, и послепослезавтра. Она жила в самом центре пустоты, в моменте между бесконечностью до и бесконечностью после.
– Это видно. Но я все-таки не понимаю, почему вы решили остаться. – Это видно, – сказала Офелия ей в тон. – И не поймете, вы слишком молодая.
Предыдущие ответы вам не понравились; вы сказали, что я ничего не понимаю. Мне сказать правду или попытаться угадать, какую неправду вы хотите услышать?
На свою беду, коровы были слишком похожи на людей и бежали от помощи навстречу опасности