Олаф Летняя Пташка был бледен и, не отрываясь, смотрел на мертвого.
— Я убил его, — промолвил он, — хотя он и был моим родичем. Но я не желаю мириться с тем, что на моего гостя нападает сумасшедший. Кроме того, его копье разбило мой праздничный кувшин. Я бы убил его хотя бы за это.