— Грехи других судить вы так усердно рветесь! — выкрикнул он им вслед, но закашлялся посередине фразы, и продолжил уже вполголоса, тяжело дыша. — Начните… со своих…
— И до чужих не д-доберетесь, — закончил я.
Он поднял на меня глаза и удивленно хмыкнул.
— Надо же! Может, этот мир еще не совсем пропал, раз кто-то, кроме старых бомжей, помнит Шекспира.