Снова и снова вспоминала Эдварда и его лицо. Точнее маску, которую он надел, пока принимал нас в своем доме, кажется, против своей воли. Как же ему неприятно находиться в подобном положении. Будь я на его месте, точно бы взревела от ярости и обиды. Ведь, по сути, его продавали. За деньги, за благо для рода и семьи. За возможность снова стать прежними Бэриллами, вхожими во все приличные дома в столице. Для меня, дочери торговца, истинные ценности заключались в других благах, но для тех, кто с рождения привык к почету, балам, славе и вниманию, конечно, подобная ерунда важна.