К третьей ночи я помнил каждый дюйм ее тела, хотя и чувствовал себя как слепой щенок; а несколько раз, когда она немного меняла прическу или пахла как-то по-другому, я даже сомневался, что это она. Такая интрига у команчей была в порядке вещей. Женщинам она была на руку – они могли удовлетворять свои потребности, не рискуя собственным положением, но мужчинам приходилось нелегко – никогда не знаешь наверняка, кто к тебе пришел, а может статься, что пришла та, с которой тебе совсем не хотелось бы иметь дела. Ночью любая кожа бархатна на ощупь, прыщей не видно, кривые зубы выпрямляются, все девушки ночью стройные и красивые, так что можете считать это проявлением демократии. Женщины не называли имен, так что приходилось целовать подбородок, ушко или грудь, чтобы запомнить их форму, поглаживать плавные изгибы бедра, плечи, словно впитывая ощущения; обволакивающая нежность живота, упругость груди, длина тонкой шеи – все познавалось только на ощупь. А на следующий день пытаешься воспроизвести портрет ночной гостьи, складывая мозаику из фрагментов воспоминаний рук и губ; и сравниваешь получившуюся картинку с девушками, хлопочущими вокруг, гадая, кто же это был.