Natalie

Меня вытянули из привычной жизни и родного мира. Я стала той, о ком лишний раз стараются не упоминать в приличном обществе. Браком со мной матери пугают своих сыновей. Я – черная вдова, герцогиня Ломарская. Вот только я не желаю мириться с не мною заслуженной репутацией.

Помочь людям – одно дело. Оказать платную услугу – совсем другое. Дело третье – показать им, доказать, заставить понять, что чего-то делать не стоит, за что-то – не стоит платить, а чего-то – можно добиться и самому. Еще одно дело… а-а-а-а это уже какой-то психологический балаган получается!

Пил Колька горько. И ладно б пил как все — по праздникам там, или хотя бы пиво по пятницам, так нет — запоями, да такими, что хоть святых выноси. Бывало, Зинка придет с работы — а он уж лыка не вяжет: по квартире ползает, с мёртвыми сослуживцами спорит, а то и с кулаками лезет. Сам Колька нигде не работал...

Опять повезло. Получив очередное ранение, Елисей вынужден заняться собственным здоровьем и школой, но жизнь во все вносит свои коррективы. Дело о фальшивом серебре еще не закончено, да и война все еще идет. Так что, хочешь не хочешь, а в очередную драку влезть придется…

Дед Никита матерился. Делал он это нечасто, потому что давно жил один, но в данный момент ситуация просто обязывала. Потому что дед сейчас с кряхтением ползал вокруг могилы его старой знакомой, Евфросиньи Михалны Дягилевой, и оттирал с обветшалого и потрескавшегося гипсового памятника нарисованные углем линии, бурые засохшие пятна и бордовые потеки. Бордовые потеки, судя по всему, были воском, о происхождении же бурых засохших пятен у деда Никиты были нехорошие подозрения. Насчет угольных линий...

Сколько себя помню — нас всегда было четверо. Неразлучные друзья-мушкетеры, четыре сорванца, которые всюду носились вместе. Что ни говори, а четверка — очень удобное количество для дружбы...