Какая-то толика мальчишеского небрежения дозволялась, даже поощрялась, ибо свидетельствовала о силе характера. Но ребёнок должен знать азы, если надеется когда-нибудь стать настоящим чародеем.
Он был сын гувернантки хозяйских детей, одной бедной вдовы, мальчик крайне забитый и запуганный. Одет он был в курточку из убогой нанки. Получив свою книжку, он долгое время ходил около других игрушек; ему ужасно хотелось поиграть
с другими детьми, но он не смел; видно было, что он уже чувствовал и понимал свое положение.
Бакенбарды были действительно весьма хороши. Но он гладил их до того усердно, что, глядя на него, решительно можно было подумать, что сперва произведены на свет одни бакенбарды, а потом уж приставлен к ним господин, чтобы их гладить.
Огромной ошибкой было для меня родиться человеком.
Мне бы быть чайкой или рыбой. Теперь же я обречен всегда жить чужаком среди людей, никогда и нигде не чувствовать себя своим среди своих; ни в ком по-настоящему не нуждаться и никому не быть по-настоящему нужным. В общем, оставаться изгоем, отщепенцем, вечно немного влюбленным в смерть!
Черт возьми, с тех пор как я пустился в плаванье, стал своим горбом добывать хлеб и на собственной шкуре узнал, что такое надрываться за гроши, сидеть без денег, голодать, ночевать на скамейках в парке, когда некуда больше податься, я, папа, все время пытался быть справедливым к тебе, всегда делал скидку на то, как солоно тебе пришлось в молодости. Господи, да если в нашей милой семейке никому не делать скидок, в два счета с ума сойдешь!
Если ты не хочешь ощутить, как время страшным, сокрушительным бременем наваливается тебе на плечи и придавливает к земле, постоянно опьяняй себя.
Чем опьяняться? Вином, поэзией или добродетелью - чем хочешь. Но только будь опьяненным.
Ну скажи, кому хочется видеть жизнь такой, какая она есть на самом деле?
Кто отвергает бога, отвергает и надежду.
Ну что такое мужчина без теплой женской любви? Проклятый богом пустой сосуд.
Когда делаешь любимое дело, это и работой назвать нельзя.