Звери? Вот уж кого Яна отродясь не боялась. Это в городе на вас могут напасть – просто так. В лесу – нет. Все подчинено жестким законам. Законам природы, выживания, продолжения рода… А не так, чтобы два обдолбыша, которых в мусорное ведро надо было выкинуть ДО зачатия, нападали потому, что им на дозу не хватает. Тьфу! Яна только надеялась, что Анна не растеряется и души подонков отойдут Хелле. А она готова была пожелать богине приятного аппетита. От всей широкой души!
Звери… Да зверям до людей, как крабом до Пекина!
Вот что замечательно размножается во время беспорядков – так это преступность. Шайки, лейки, водогрейки, что там еще в списке? Да все! Вся мразь, вся пена, все наружу выплывает и ищет, где поживиться.
Шрамы делают нас теми, кто мы есть. И не позволяют забывать ни о победах, ни о поражениях.
...с личка не пить молочка, главное, чтобы человек был хороший...
– Ничего не все, – проворчал я. – Понимаешь, я не хочу на нее давить. Не хочу ломать. Я дурак, да?
Дархан понимающе качнул головой.
– Не дурак. Я когда к своей однажды полез, так она мне челюсть сломала. Не в духе была. Так что ты тоже лучше не лезь, челюсть она только дана бесплатно, а чинить ее – это уже денежки неси.
– Я не полезу ни на какое дерево, – скривился я. – Даже ради Азоры. У меня запасной спины нет.
– Вот и зря, – сказал Дархан. – Азора бы ухаживала за тобой, начала жалеть, а женщины, они, знаешь, сердцем располагаются к тем, кого жалеют. Ну там уж ты и сам не робей.
- Но теперь я завишу от системы.Спасёт она детей или не сможет.
- Но там же Харт. Я думала ты ему доверяешь.
- Он такой же как и я. Система перемолола его чувства собственного достоинства.Но ценности у нас общие. Это да, обнадёживает.
Системе не нужны те, у кого есть своё мнение.
Я еще больше утвердилась в своём желании научиться давать сдачи. Иногда хороший пинок — лучший способ привести в чувство.
— Я обязательно принесу. — заверила его я, уже абсолютно уверенная — принесу, еще как. И приручу, и прикормлю, и колтуны вычешу. Русская женщина, берущая всех под крыло, жалеющая сирых и убогих, подняла во мне голову в полный рост.