Стук в двери и голос господина Ирека были спасительным светом в беспросветном получасовом представлении с рыданиями в голос. Я вспомнила все, что могла вспомнить, я оплакала даже гибель своей первой куклы, я рыдала над первым наказанием папеньки, лишившего меня сладостей на год за порчу имущества его влиятельного друга
— Древний охотничий костюм супруги хаора, — с гордостью пояснил портной. То есть это намек, что не меня закогтили и окольцевали, а это жених — моя несчастная жертва?
Я надеюсь, у меня будут дети. Они просто обязаны появиться, чтобы мне было кому на старости лет рассказывать об этой свадебной эпопее.
Хлынувший внутрь алый закатный свет тут же заслонила толпа, и впереди, сияя умопомрачительной улыбкой и выжженными прорехами в свадебном костюме, шел его сиятельство граф Орияр, хаор Суаф, мой таир, живой и почти невредимый, если не считать слегка заплывшего глаза и ссадины на скуле. Он что, на кулаках с рогатой горой дрался?
Я посмотрела на свой запыленный и помятый наряд и хмыкнула: полная гармония!
— Мы готовы к ритуалу, ваше преосвященство, — поклонился Ворон сначала темноряснику, потом ввалившемуся следом за графом толстому жрецу в уже далеко не белом и не целом одеянии.
Думаю, в анналы истории рода Орияр и королевства Риртон наша церемония войдет как «свадьба оборванцев».
— Зайка, мы, демоны, всегда держим слово договора. Мы все юристы в душе, это дело профессиональной чести.
Ха-ха. Слышали бы это папины юристы, они бы нашли способ привлечь демона за оскорбление.
Идиотка! — ругался Аркус. — Я так и знал, что в тебе найдется какой-то существенный изъян! Не бывает умных женщин! Точнее, ум в вас — явление временное и крайне неустойчивое.
Как же мне с ним легко! Понимает с полуслова. Бесит тоже с полуслова.
этот обрученный и обреченный на страшную месть рывком поднял меня, шокированную таким обращением, поставил на ковер и принялся одевать с ловкостью камеристки.
Пользуясь моей временной неспособностью к сопротивлению, сероглазый нахал вертел меня как куклу, затягивая шнуровку и застегивая крючки и не забывая поцеловать то в плечико, то в щечку, то в ушко. Наконец, справившись с юбками, корсетом, верхним платьем, усадил меня в кресло и, встав передо мной на одно колено, надел мне туфельки. Перецеловать каждый пальчик он тоже не забыл. И в итоге я сидела вся красная от стыда и… желания. К шииту этого короля!
Граф пригласил гостя присесть (мы не удостоились такой милости), и они еще минут пять разводили церемонии: как служба, не утомил ли портал, не изволите ли эля… Ох уж это Средневековье! Если бы папа так вел деловые переговоры, он бы разорился.
— Подумать только! — прошипел он сущей змеей, хотя пернатый же. — Мне, графу Орияру, потомственному некроманту в двадцать пятом поколении, Черному Ворону его величества, отказала какая-то… селянка безродная, старая дева!