О том, как становятся мужьями:
"– Зачем тебе это, – посмотрел я в ее сторону, – ведь ты даже не знаешь, куда мы направляемся?
Она как-то странно поглядела на меня, но потом перевела свой взгляд почему-то именно на Тирию.
– Мне это нужно, – сказала она, как мне показалось, больше обращаясь именно к демонице."
— Вы больше чем невыносимы, вы попросту несносны.
— Попытки задобрить меня комплиментами вас от продолжения повествования не спасут
— А над убиенным и хорошо прожаренным цыпленком вы тоже слезы льете?
Осознав, что надо мной банальным образом измываются, зло ответила:
— Нет, он же был для начала убиенным. И лишь после хорошо прожаренным!
— Монастырская логика, — не менее язвительно протянул принц Теодор.
— К утру мы блокировали все дороги на всех направлениях, — Теодор усмехнулся, — и купились на зов вашего амулета. К тому моменту, как настигли карету, в которой вы ехали до этого самого утра, там оставался лишь кулон. Собственно охрану кареты церковники оставили нам на растерзание.
Вздрогнув, испуганно посмотрела на принца.
— Естественно, мы никого не растерзали, леди оттон Грэйд! — раздраженно воскликнул его высочество. А затем спокойно добавил: — Даже похоронили в черте городского кладбища.
— Это чудовищно! — не сдержалась я.
— Чудовищно — хоронить заживо, — зло ответил Теодор. — А мы почти всех успели убить… кажется.
Он как-то нахмурился, будто бы припоминая произошедшее, и пробормотал:
— Кажется, всех…
— Затем, — продолжил его высочество, — устроим пьяный дебош и отправимся спать, невзирая на все просьбы спасти столицу.
— А как же люди?! — возмутилась я.
— Хорошо, — принц широко улыбнулся, — вам тоже нальем.
Наивно надеяться на честность кота, оставленного наедине с кувшином сливок. Вы — очаровательный кувшин вкуснейших сладких сливок, я зверь, коему никто не помешает насладиться ими сполна.
— Чем вы намерены заниматься весь день, леди оттон Грэйд?
Да простят меня святые, к этому моменту я успела прийти не в самое благостное расположение духа и потому несколько язвительно ответила:
— О, выбор чрезвычайно широк.
— Озвучьте, — по губам лорда на мгновение скользнула улыбка.
— Мм-м, — я сделала глоток чая, — утром я собираюсь вести себя с достоинством, в обед непременно буду вести себя с достоинством. К вечеру обязательно преисполнюсь желанием вести себя с достоинством, о ночи, к сожалению, даже подумать страшно, но, несомненно, и в сгущающемся сумраке я с достоинством выполню свой долг. Впрочем, дабы вести себя с достоинством весь день, о ночи предпочитаю не размышлять наиболее достойным образом!
И я оценил — вас, ваш ум и возможности, предоставляемые мне вашей юностью. И в данный момент я отдаю себе отчет в том, что судьба подарила мне шанс воспитать будущую леди оттон Грэйд так, как это требуется мне. И ваше воспитание, Ариэлла, будет достаточно жестким, но, учтите, я могу сделать его жестоким. Результат будет все равно один — тот, что требуется мне. А вот избрать путь, по которому вы придете к этому результату, можете сами, Ариэлла. Но поверьте — жесткость и жестокость абсолютно разные определения.
— Простите, — я несколько смущенно потеребила кружево на рукаве, — а… вы… утверждаете… нет, скорее намекаете на скованность в… данной стороне супружеских отношений? Скованность в каком смысле?
Усмешка и спокойно-воспитательным тоном:
— Фраза не имеет отношения к кандалам и наручникам, впрочем, не спорю, в спальне особо искушенными практикуется и подобное.
Такого не было даже в дамских романах!
Истинные леди с возрастом обретают то невероятное, что сводит с ума каждого мужчину — женственность. В каждом движении, в каждом взгляде, в изящном повороте головы, в пленительной округлости тела. Такая женщина умеет брать и отдавать, у нее нет сомнений, нет ограничений, она раскованна в постели, знает, чего желает, и уверенно берет желаемое.